Без смягчающих обстоятельств

Так и началось Настино освобождение. Дело возбудили бы даже без заявления жертвы, она от него отказалась, как только пришла в сознание. Но родителям Кирилла удалось не без помощи огромных взяток отправить его в подмосковную психиатрическую лечебницу. Состояние Кирилла на самом деле было таким острым, что до суда в СИЗО он бы точно не дотянул. Его через год вывела из больницы старшая медсестра Тамара, посадила в свою машину и отвезла к себе домой. Через месяц они поженились.

– Извини, что напомнила… Как будто такое можно забыть, – произнесла Лариса. – Но тогда я корчилась от твоей боли и погибала вместе с Кириллом. Знала, что его настиг приговор его страшной судьбы. Не знаю, в какой степени понимали вы все: ты, твои близкие, его родители – то, что невозможно было не понять. Он очень болен. Этот физически и интеллектуально совершенный человек – носитель бракованного гена, который при сильном толчке и сделал его чудовищем. Никто из нормальных людей не может себе представить уровень мук, какие непрестанно его терзали. Я не в оправдание. Просто изучила и перерыла все, что можно прочитать о таких случаях. Симптомы мне были известны как никому. Я их собирала в панике и ужасе. Думала, как тебя предупредить, но ты бы не приняла это всерьез: я же брошенка. Завидую, типа.

– Наверное, не приняла бы. Хотя и сама была близка к панике еще до нашей свадьбы. Ты, наверное, знаешь, как он набросился на папу, угрожая убийством. Это было еще в школе. Он обвинял моего интеллигентного, мягкого и сверхделикатного папу в том, что он пристает ко мне. Они оба – мама и папа – плакали в день нашей свадьбы. Но на свете не было человека с такими великолепными медицинскими справками после всех осмотров: в школе, армии и потом. Кирилл был эталоном здоровья: даже ни одной точки на зубах. Кто принял бы в расчет наши самодеятельные, пристрастные доводы, да мы и не стали бы с ними позориться и так оскорблять Кирилла и его родителей. У них же был необыкновенный сын, как все без исключения говорили… Лариса, а ты бы вышла за него, если бы он захотел? Уже понимая то, что сказала, – ты бы вышла?

– Без сомнения. И знала бы, что жизнь с ним не будет сплошной радостью. Она была бы тяжелой и напряженной. Но Кирилл не сделал бы меня такой невероятной жертвой, мученицей, как тебя. Он не любил меня. Он никого бы не полюбил так, как тебя. Встреча с тобой стала для него слишком сильным потрясением, и оно разбудило тот страшный ген, который мог бы никогда не проснуться до самой смерти. Кирилл – твое горе, а ты – его несчастный случай.

– И ты родила бы от него?

– Это – точно нет. Я всегда была педиатром, даже до образования и профессии. Для меня нет ничего дороже здоровья ребенка. Такого риска я бы не допустила. Но ты не беспокойся насчет Антона. Я очень бдительно следила и слежу за состоянием его здоровья. Консультировалась с лучшими специалистами. Прости меня, но я заставила твою маму согласиться сделать ему тест на наследственность. Генетическая экспертиза показала, что он не унаследовал склонность к болезни отца. Антон растет удивительным человеком – талантливым, добрым, чувствительным и сострадающим. Только… Ну, ты знаешь. Он немного интроверт. Это характерно для ученых и тех людей, чья память сохранила очень ранние тяжелые воспоминания, в которых он даже не отдает себе отчета. Но эта память заставляет его быть осторожным в мире людей.

– Да, это так, – произнесла Настя. – Даже я иногда чувствую между нами прозрачную, но явную границу. Моя мама стала для него самым родным человеком. Я не имела права подвергать его никакому риску. Но я счастлива, что рискнула.

– Настя, я правильно понимаю, что возникли новые обстоятельства? Если так, то допускаю, что они не менее страшные, чем все твои прошлые страдания.

– Да. Постараюсь коротко, но ты легко представишь, как это могло быть. Ты же не просто самый чуткий человек, ты настоящий врач. Знаешь людей, среду и законы.

…Миг ослепительно жуткого откровения настиг Настю через год после смерти Кирилла. В очередную ночь – без сна, в безрезультатной битве с памятью, с ледяным ветром, который затягивал ее в могильную черноту. Там исчезли оба: и невероятно красивый мальчик со своей непреодолимой, невиданной любовью, и жестокий, мстительный, отчаянно страдающий маньяк с разлагающимся мозгом калеки-психопата. В ночных пожарах Настя никак не могла отделить одного от другого и убедить себя в том, что смерть второго – единственное благо и для него, и для всех. Но он утащил с собой и первого…

Она сотни раз прокручивала в памяти ту ночь, когда ей сообщили о смерти Кирилла. Господи, да почему же она раньше не подумала, что тут что-то не так? И потом все было не так.

Телефон позвонил, когда на часах не было и четырех утра. Настя испуганно схватила трубку и услышала совершенно незнакомый мужской голос:

– Это Анастасия? Звонит друг Кирилла. Он сам попросил вам позвонить перед… Я должен сказать, что Кирилл скончался час назад. Я очень сожалею.

– Я не поняла, почему вы… О чем он просил? Где его жена и сын?