Без смягчающих обстоятельств

– Я просто друг. Зашел проведать, а ему уже было очень плохо. Тамара с Мишей поехали на неделю к морю. Только вчера вечером прибыли на место, а сейчас уже стоят в очереди за билетами на самолет в Москву. Я и им позвонил. Вызвал «Скорую», полицию. Все как полагается зафиксировали. Еще раз – мои соболезнования. Тамара с вами свяжется по поводу похорон.

Могла ли Настя предположить после стольких лет своей искалеченной жизни, что смерть мучителя, побег от которого был ее единственным стремлением, станет для нее таким острым горем… Это был выстрел в сердце с того света. Неопасный, навеки успокоившийся Кирилл коснулся ее души и попросил об участии и слезах расставания. Он вновь уникально прекрасный подросток, который не сумел стать взрослым. Зато сумел зачеркнуть для себя весь мир ради мученических конвульсий своей незрелой и изуродованной страсти. Она никогда не пыталась его спасти. Она оплакивает сейчас надзирателя своей темницы, как мать – несчастливого ребенка, который не знал ни секунды покоя, мира и света за время своего пребывания на земле. Тот подросток захотел от судьбы одного – не выпускать из рук свою девочку. Был готов яростно биться за нее, еще яростнее – с ней. И получил в награду раннюю могилу, которая заглушит его отчаянный крик, сотрет его красоту. Впрочем, есть еще один результат трагического боя Кирилла с нормальным человеческим порядком на земле – ему удалось спалить время за собой. Десятилетия жизни Насти стали одним пожаром, который невозможно потушить.

…Настя, как во сне, приехала туда в день похорон, впервые увиделась со второй женой Кирилла, посмотрела на его тринадцатилетнего сына. Симпатичный мальчик, на три года младше Антона. Но невероятной красоты Кирилла у него нет. Он похож только на мать – темноглазую шатенку. Какая странная квартира… Небольшая, чистая, но вещей очень мало, и они все самые дешевые. Комната, в которой провел последние годы Кирилл, вообще убила своим видом. Голые белые стены, окна с решетками и железная кровать с ножками, прикрученными болтами к полу. Наверное, Тамара привезла из клиники. Маленький стол, закуток – ванная и туалет. И все. Ни одной книги, нет телевизора. А Кирилл всегда много читал.

– Ты шокирована, – произнесла Тамара. – Но ты не представляешь, что такое уход за таким больным. Потому кровать прикручена и решетки на окнах: на случай приступов, чтобы не поранился.

– Как у вас с финансами? – спросила Настя.

– Ты о том, что мы бедно живем? Нет, деньги, конечно, есть, просто незачем тратить на эту квартиру. Все, что ты перевела после развода, и деньги родителей Кирилла на строительство дома сейчас в деле. Дом практически достроен. Уже начали внутреннюю отделку. Долго получилось, зато качественно. Два этажа, мансарда, веранда. Четыре спальни. Пора уже и о внуках думать.

Деловой человек эта Тамара, что тут скажешь.

– Ты позвонила родителям Кирилла?

– Конечно. Они собирались, но утром позвонил отец: мать увезли в больницу с инфарктом, – доложила Тамара.

– Да, тяжело такое пережить, – произнесла Настя.

У нее самой подгибались колени, когда ее привели в маленькую деревенскую церковь, в которой должно было состояться прощание с Кириллом.

– Знаешь, – сказала она Ларисе, разлив вино по их бокалам. – То, что я увидела, было таким шоком, что я стала терять сознание. Какая-то подружка Тамары вывела меня на улицу и всадила прямо там укол сильного успокоительного. Остальное было уже как в тумане. И я долго вместо его лица вспоминала только мутное пятно. Так прошло очень много времени. И вдруг пришло четкое воспоминание. Как будто сейчас вижу. Никогда не встречала такого страшного, искаженного мукой и ужасом лица.

– Что-то конкретное помнишь?

– Да все. Цвет кожи – не бледно-восковой, как бывает у покойников, а темный, сине-багровый. Губы почти черные.

– Как он был одет?

– Черный костюм и белая рубашка, застегнутая прямо у подбородка.

– Говоришь, диагноз был «инсульт»?

– Так сказала Тамара.

– Ты поняла, кто тебе звонил?

– Тогда и там – нет. Самой уточнять не было никаких сил. Но вспоминаю, что там суетился и отдавал распоряжения мужчина, коренастый брюнет. Миша, сын Кирилла, называл его дядей Федей. Теперь уверена, что он и звонил.

– Интересно, – задумчиво проговорила Лариса. – Я так понимаю, это не все, что тебя сейчас тревожит.

– Да, главное скажу сейчас. Была у меня одна немыслимая встреча и жуткий разговор. Это случилось недавно. Сначала мне позвонила Тамара с очень странным предложением.

…После ночи терзаний и сомнений Настя очень постаралась дистанцироваться от слишком резких воспоминаний, заглушить их мыслями о своих близких, о работе. Иначе невозможно сохранить полноценное существование. Она ведь не может что-то узнать даже у родителей Кирилла. Его мать умерла вскоре после похорон сына, отец ушел за ней через несколько месяцев. Тоже сердце. Они жили, зарабатывали, строили планы ради Кирилла. Жили любовью к нему. Без него их ничего не могло удержать на опустевшем свете.

И вдруг ей позвонила Тамара.