Битва за Лукоморье. Книга 3

Прихотливые завитки перетекали то в виноградные гроздья, то в волчьи лапы, то в беличьи хвосты. Понять, где кончается зверь и начинается лоза или лист, было непросто. Когда-то Веселине нравилось создавать из камня узоры и оживлять их, потом наскучило и это. Девушка начертила указательным пальцем в воздухе завитушку, и на голове не то собаки, не то льва возникли оленьи рога, потянулись, изгибаясь, расцвели причудливыми цветами, из сердцевин которых вылетели длиннохвостые хохлатые птицы. Получилось красиво и бессмысленно. Нахмурившись, волшебница смахнула со стены свое творенье, но разозлиться как следует не успела.

– Невежа явился, – не то прошептал, не то пропел тоненький, памятный с колыбели голосочек, – незваный-негаданный. Слов не слушает, воли хозяйской не чтит. Вели прогнать.

– Ох уж эти деревенские… – поморщилась чародейка, как ей думалось успешно отгородившаяся от местных увальней. – Ничего, постоит, потопчется да и пойдет, откуда пришел.

– Не деревенский это. Одет непонятно, сам высок, статен, лицом пригож. Чего надо, не говорит, страха не ведает, вежества не знает. Видать, боярин, а то и царевич, про красу про твою несказанную прознавший. Вели прогнать.

– Ты это уже говорила, – Веселина покосилась на словно бы прилипшую к стене соломенную куколку в алом сарафанчике. Благуша в последнее время повадилась подсматривать за привратниками, а за хозяйкой она подсматривала всегда и всегда же зудела, умудряясь сразу и льстить, и корить, и поучать. Получались какие-то комары в меду.

– Потому и говорила, что нечего ему тут делать, – назидательно пискнула куколка. – Ты и получше видывала!

– Может, и видывала, но и на этого посмотрю, – девушка привычно ухватила соломенную советчицу поперек туловища и сунула в поясной кошель. – А ну, привратнички, покажите-ка мне гостя незваного-непрошеного!

В ответ почти по-собачьи гавкнуло, и часть цветочного узора зашевелилась и начала раздуваться. Это не было зеркалом и тем более окном: на белом камне сперва возникло что-то вроде тех наплывов, что случаются на стволах старых лип, затем в нем прорезалось дупло, из которого на Веселину глянуло молодое мужское лицо. Большое и искаженное, как отражение в стеклянном шаре. Деревенским непонятный парень не был точно, но и на знатного жениха не походил: те и выглядят глупо, и расфуфырены, как павлины заморские, а за царевичами еще и слуги толпой таскаются. А, кого бы ни принесло, все лучше, чем глядеть в стену и ждать!

– Убери, – велела привратнику чародейка, – и отвечай: гость один? Засады не чуешь ли?

– Мы на страже, – пролаял все тот же голос. – Засады не чуем. Один он. Слов наших не слушает, уходить не желает, страха не ведает. Мы на стра…

– Замолкни, – бросила, поднимаясь, Веселина. Голос послушно смолк, зато Благушу так просто было не унять.

– Ярится, невежа, терпения нет совсем, – пискнула она. – Не выходи к нему. Не прост он.

– Так и я не проста, – волшебница усмехнулась, задержав взгляд на сверкнувшем красными искрами черепе, но брать его с собой все же не стала. – Отобьюсь, если что.

* * *

– Мы на страже! – в который раз гавкнула каменная собачья морда с вислыми ушами. – Ходу нет!

– Нет ходу! – подтвердила клювастая змеехвостая птица, резная сестра той, что Алеша две ночи назад поймал в лагере зверинщиков. – Назовись! Кто таков? Зачем пожаловал?

– Я вам не сорока, сорок раз одно и тоже талдычить, – не выдержал Охотник, пытаясь понять, где тут все же дверь и что лучше для начала разнести.

– Ты не сорока, – подтвердила вислоухая голова.

– Сорока с крыльями, – согласилась птица. – У меня крылья есть, у тебя нет. Ты не сорока, я не ты.

Ее длинный тонкий хвост оторвался от опоясывавшей башню орнаментной ленты, частью которой и были каменные зануды, стеганув по наполовину исписанной медной табличке.

– Коли дело пытаешь, – велела змеехвостка, – говори.

– Коротко, – уточнила песья пасть. – Кто таков? Откуда идешь? Чего надобно?

– Охотник я! – рявкнул китежанин, но все же ухватил себя под уздцы. – Из Китеж-града. Мираву-отшельницу ищу.

– Сказано, – лупнула глазами распростершая над табличкой крылья сова, и на горящей меди проступили буковки, в точности повторяя предыдущие записи. – Записано.

– Записано, – подхватила собака. – Мы на страже! Пускать не велено!

– Ходу нет! – кукарекнула птица. – Ступай восвояси. Мы доложим.

– Мы доложим, – посулила сова. – Приходи через семь дней.

– Приходи через семь дней. Будет ответ.

– Будет ответ. Мы доложим…

– Мы доложим. Ступай восвояси…

– Да чтоб вас! – в бешенстве заорал Алеша, не представляя, что ему делать дальше.

Леший в благодарность за уважение и гостинцы бросил им с Буланышем под ноги нужную тропку. Очень похоже, что без нее они так бы и бродили по лесу, раз за разом проходя мимо словно надевшей шапку-невидимку башни. Разглядев среди поредевших наконец ветвей что-то белое, Охотник воспрянул духом, однако найти жилище отшельницы оказалось проще, чем в него попасть.