Битва за Рим

– Я тоже хочу быть консулом, – молвил с не меньшей серьезностью Помпей Руф, – но сомневаюсь в своих шансах, потому что я из Пицена.

Сулла широко раскрыл глаза:

– Среди преторов ты набрал больше всего голосов, Квинт Помпей! Это что-то да значит!

– И ты два года назад, – напомнил Сулле Помпей Руф, – тем не менее ты низко оцениваешь свои шансы. Если уж патриций Корнелий, тоже praetor urbanus, считает, что ему не стать консулом, то на что надеяться не просто «новому человеку», а уроженцу Пицена?

– Верно, я патриций Корнелий, но я не Сципион и не внук Эмилия Павла. Я не блистаю красноречием, и, пока я не стал городским претором, завсегдатаи Форума не отличили бы меня от последнего евнуха из храма Великой Матери. Я возлагал все мои надежды на этот исторический договор с парфянами и на то, что первым перешел с римской армией реку Евфрат. И что же? Оказалось, что Форум гораздо сильнее впечатлен деяниями Друза.

– Он-то станет консулом, когда только пожелает.

– Он не проиграл бы, даже если бы против него выставили Сципиона Африканского и Сципиона Эмилиана. Между прочим, Квинт Помпей, его дела впечатляют и меня.

– Как и меня, Луций Корнелий.

– По-твоему, он прав?

– Да.

– По-моему тоже.

Они снова умолкли. Тишину нарушал только Публий Клоатий, обслуживавший четырех новых посетителей, которые опасливо поглядывали на две тоги с пурпурной каймой в дальнем углу.

– А как тебе такое предложение? – начала Публий Руф, медленно вращая в руках оловянную чашу и заглядывая в нее. – Подождем еще пару лет и попробуем стать консулами вдвоем? Мы оба – городские преторы, оба хорошо проявили себя в армии, оба не мальчишки, у обоих имеются кое-какие средства… Избирателям нравятся парные кандидаты, – это сулит хорошие отношения между консулами на протяжении года. Вместе мы вернее добьемся успеха, чем порознь. Что скажешь, Луций Корнелий?

Сулла в упор посмотрел на румяное лицо Помпея Руфа – голубоглазого, с правильными, немного кельтскими чертами лица, с густыми рыжими кудрями.

– То и скажу, – отчетливо проговорил он, – что мы составим прекрасную пару! Две рыжие башки на противоположных флангах сената – будет на что посмотреть! Знаешь, мы с тобой наверняка приглянемся этой куче вздорных капризных задниц! Они ценят шутку, а чем не шутка – два рыжих жеребца одинакового роста и телосложения, но из разных конюшен? – Он протянул руку. – У нас все получится, друг мой! У нас обоих нет седины, которая испортила бы впечатление, и лысинами мы еще не обзавелись.

Торопясь показать, как он рад, Помпей Руф стиснул Сулле руку:

– Договорились, Луций Корнелий!

– Договорились, Квинт Помпей! – Сулла не мог прийти в себя от радости при мысли об огромном богатстве Помпея Руфа. – У тебя есть сын?

– Есть.

– Сколько ему лет?

– В этом году исполнился двадцать один.

– Как насчет невесты?

– Еще нет.

– У меня есть дочь. Патрицианка по отцу и по матери. В июне – уже после нашего совместного выдвижения в консулы – ей исполнится восемнадцать. Как тебе предложение поженить наших детей в месяц квинтилий, через три года?

– Мне нравится, Луций Корнелий!

– У нее будет хорошее приданое. Дед перед смертью переписал на нее состояние ее матери, сорок талантов серебра. Это миллион с лишним сестерциев. Хватит?

Помпей Руф довольно закивал:

– Давай прямо сейчас объявим на Форуме о планах нашего совместного выдвижения!

– Прекрасная мысль! Пусть избиратели привыкают, а когда настанет время выбирать, они автоматически проголосуют за нас.

– Вот и он! – донеслось из дверей.

И в таверну вошел Гай Марий. Пьянчуги за столиком у прилавка вытаращили глаза и разинули рты, но Марий прошел мимо, не обратив ни них никакого внимания.

– Наш досточтимый принцепс сената сказал, что ты здесь, Луций Корнелий, – начал Марий, садясь. Глядя на хлопочущего поблизости Клоатия, он прикрикнул: – Неси свой уксус, Клоатий!

– Давно пора! – откликнулся Публий Клоатий, обнаружив, что кувшин на столе почти пуст. – Хотя что вы, италики, смыслите в вине?

Марий хмыкнул:

– Смотри, договоришься, Клоатий! Следи за своими манерами и за языком.

Покончив с обменом любезностями, Марий перешел к делу, довольный, что застал в обществе Суллы Помпея Руфа.

– Хочу услышать, как вы оба относитесь к новым законам Марка Ливия, – начал он.

– Мы относимся к ним одинаково, – сказал Сулла, несколько раз заходивший к Марию после возвращения, но так и не сумевший с ним поговорить. У Суллы не было оснований считать, что Марий его избегает: просто он заявлялся в неудачное время. Однако последний раз, уходя, Сулла дал себе слово, что больше не вернется. Поэтому он еще не рассказывал Марию о событиях на Востоке.

– Как именно? – спросил Марий, определенно не подозревавший, что невольно обидел Суллу.

– Он прав.

– Хорошо. – Он откинулся в кресле, пропуская Публия Клоатия к столу. – Его земельному закону нужна поддержка, и я решил вербовать для него сторонников.

– Это ему поможет, – сказал Сулла, не найдя других слов.

Марий повернулся к Помпею Руфу:

– Ты хороший городской претор, Квинт Помпей. Когда собираешься баллотироваться в консулы?

Помпей Руф вспыхнул от удовольствия.