Битва за Рим

– Отцы, внесенные в списки, где взять деньги? Сейчас, когда война с Италией закончилась, у нас нет выбора, кроме как расформировать наши легионы. Потому что нам больше нечем им платить! Пока существование Рима находилось под угрозой, каждый человек римского и латинского происхождения был обязан идти на войну. Мы, конечно, можем констатировать, что то же относится к войне в чужеземных странах, особенно в связи с тем, что агрессор уже заглотил провинцию Азия и восемьдесят тысяч наших людей мертвы. Но факт заключается в том, что в настоящий момент нашему отечеству ничто впрямую не угрожает. Наши воины устали. Но до сих пор им все-таки платили. И на последнюю кампанию ушло все, что мы имели, а это означает, что у нас нет денег, чтобы начать еще одну войну, даже в перспективе! Войска должны быть демобилизованы и распущены.

Слова Суллы потонули в тишине, которая стала еще напряженнее.

Наконец раздался вздох Катула Цезаря.

– Давайте отложим на некоторое время вопрос денег, – предложил он. – Гораздо важнее, что мы должны

остановить Митридата!

– Квинт Лутаций, ты не слушал меня! – вскричал Сулла. – У нас нет денег на военную кампанию!

Катул Цезарь принял крайне надменный вид и сказал:

– Я предлагаю, чтобы Луций Корнелий Сулла взял на себя командование и выступил против Митридата. Как только вопрос командования будет разрешен, мы позаботимся о деньгах.

– А я заявляю, что Луций Корнелий Сулла не будет командовать кампанией против Митридата! – взревел Гай Марий. – Пусть лучше Луций Корнелий Сулла остается в Риме и занимается денежными вопросами. Деньги!

Если наступило время волноваться о деньгах, значит Рим изжил себя! Деньги найдутся. Иначе быть не может. У царя Митридата их полно, так что мы у него и возьмем, и надолго вперед. Отцы-сенаторы, мы не можем поручить командование человеку, который тревожится из-за денег! Отдайте командование мне!

– У тебя уже не то здоровье, Гай Марий, – невозмутимо ответил Сулла.

– Я достаточно здоров, чтобы понять, что сейчас не время думать о деньгах! – отрезал Марий. – Понт – это угроза, подобная германской! А кто победил германцев? Гай Марий! Уважаемые члены сената, вы должны поручить командование мне! Я единственный, кто сможет победить варвара!

Со своего места поднялся Флакк, принцепс сената, человек мягкий по характеру, который не славился храбростью.

– Если бы ты был молод и здоров, Гай Марий, не было бы у тебя сейчас более горячего сторонника, чем я. Но Луций Корнелий прав. Здоровье твое уже не то. И ты слишком стар. Ты перенес два удара. Мы не может поручить командование человеку, которого удар может сразить как раз в тот момент, когда его талант полководца будет особенно необходим. Причины этого недуга нам неизвестны, Гай Марий, но мы точно знаем, что если человек перенес один удар, то нужно ждать следующих. И с тобой это уже случилось. И случится снова! Нет, отцы-сенаторы, как ваш принцепс я заявляю, что мы не можем даже рассматривать кандидатуру Гая Мария. Предлагаю возложить командование этой кампанией на нашего консула Луция Корнелия.

– Фортуна мне поможет, – продолжал настаивать Марий.

– Гай Марий, отнесись с уважением к мнению принцепса сената, – спокойно продолжал Сулла. – Все высоко чтят тебя, и я больше других. Но факт остается фактом. Сенат не может рисковать, вверяя командование в войне человеку семидесяти лет, перенесшему два удара.

Марий умолк, но было понятно, что он не примирился с мнением сенаторов. Он сидел вцепившись руками в колени, скривив губы.

– Луций Корнелий, возьмешь ли ты командование на себя? – спросил Квинт Лутаций Катул Цезарь.

– Только если сенат примет такое решение абсолютным большинством голосов, Квинт Лутаций. Не иначе, – ответил Сулла.

– Тогда быть голосованию, – сказал Флакк, принцепс сената.

Только три человека выступили против, когда сенаторы толпой двинулись со своих мест и разделились. Это были Гай Марий, Луций Корнелий Цинна и народный трибун Публий Сульпиций Руф.

– Не могу поверить! – пробормотал цензор Красс, обращаясь к своему коллеге, Луцию Цезарю. – Сульпиций?

– Он ведет себя очень странно, с тех самых пор как пришла новость о резне, – сказал Луций Цезарь. – Продолжает твердить – ну, ты сам слышал, – что Митридат не отличает римлян от италиков. Подозреваю, он теперь сожалеет о том, что выступал против гражданских прав для италиков.

– Но почему это побудило его встать на сторону Гая Мария?

Луций Цезарь пожал плечами:

– Не знаю, Публий Лициний! Правда не знаю.