Битва за Рим

– Сульпиций! – кричал он. – Он проигнорировал объявление о feriae. Он называет это уловкой сената и созывает собрание!

Сулла не удивился.

– Я предполагал, что он выкинет нечто подобное, – сказал он.

– Тогда в чем смысл, зачем мы это делали? – возмущенно спросил Сцевола.

– Затем, что это даст нам возможность объявить любые законы, которые он выставит на обсуждение или проведет во время праздничного периода, недействительными, – объяснил Сулла. – Только в этом и заключается смысл нашей затеи.

– Если он проведет закон об исключении из сената всех должников, – сказал Катул Цезарь, – мы никогда не сможем объявить его законы недействительными. У нас просто не будет кворума. А это значит, что сенат как политическая сила прекратит свое существование.

– Тогда я предлагаю нам всем собраться вместе с Титом Помпонием, Гаем Оппием и другими банкирами и договориться об отмене всех сенаторских долгов – неофициально, конечно.

– Не получится! – подумав, сказал Сцевола. – Сенаторские кредиторы требуют своих денег, а денег нет! Ни один сенатор не занимает у таких уважаемых банкиров, как Помпоний и Оппий! Они слишком известны! Цензоры тут же все узнают!

– Тогда я обвиню Гая Мария в измене и конфискую его имущество, – предложил Сулла. Вид у него теперь был угрожающий.

– О, Луций Корнелий, ты не сможешь этого сделать, – простонал Сцевола. – «Народ-правитель» разорвет нас на куски!

– Тогда я вскрою свой неприкосновенный запас и сам выплачу сенаторские долги! – сквозь зубы сказал Сулла.

– И этого ты сделать не можешь, Луций Корнелий!

– Мне начинает надоедать это «не можешь», – сказал Сулла. – Позволить Сульпицию и своре легковерных идиотов, которые думают, что он отменит их долги, растоптать нас? Этого не будет! Пелион на Оссу, Квинт Муций! Я буду делать то, что должен!

– Фонд, – предложил Катул Цезарь. – Те из нас, у кого долгов нет, могут учредить денежный фонд для спасения тех, у кого они есть и кому грозит исключение из сената.

– Но чтобы это сделать, нужно время, – тоскливо произнес Сцевола. – Нам понадобится, по крайней мере, месяц. – У меня долгов нет, Квинт Лутаций. Подозреваю, как и у тебя. И у Луция Корнелия. Но наличные? У меня тоже их нет! А у тебя? Можешь ты наскрести больше чем тысячу сестерциев, не продавая собственности?

– Могу. Но с трудом, – ответил Катул Цезарь.

– А я не могу, – сказал Сулла.

– Я думаю, мы должны учредить такой фонд, – заключил Сцевола, – но это потребует продажи собственности. Что означает, деньги мы соберем слишком поздно. Сенаторы-должники к тому времени будут изгнаны. Однако, как только долги будут погашены, цензоры смогут восстановить их.

– Неужели ты думаешь, что Сульпиций разрешит это сделать? – спросил Сулла. – Он еще придумает какие-нибудь законы.

– О, как я хочу, чтобы Сульпиций попался мне в руки однажды темной ночью! – угрожающе сказал Катул Цезарь. – Как он смеет затевать все это в такое время, когда мы даже не можем найти деньги на войну, которую обязаны выиграть?

– Потому что Публий Сульпиций – умный и преданный идее, – сказал Сулла. – И я подозреваю, это Гай Марий подговорил его.

– Они оба заплатят, – сказал Катул Цезарь.

– Смотри, Квинт Лутаций, как бы они не заставили тебя платить, – предостерег Сулла. – Но все-таки они боятся нас. И не без основания.

Семнадцать дней должны были миновать между contio, сходкой, на которой закон выносился на обсуждение, и народным собранием, голосующим за его принятие. Публий Сульпиций Руф продолжал созывать contio, дни текли – время ратификации, которая казалась неизбежной, приближалось.

За день до того, как первая пара законов Сульпиция должна была быть поставлена на голосование, молодой Квинт Помпей Руф и его друзья, сыновья сенаторов и всадников, решили остановить Сульпиция единственным возможным теперь способом – силой. Держа в неведении отцов и курульных магистратов, молодой Помпей Руф и его друзья собрали больше тысячи человек в возрасте от семнадцати до тридцати лет. У всех были доспехи и оружие. Они все недавно вернулись с полей сражений италийской войны. Когда Сульпиций проводил собрание, внося поправки в его первые два законопроекта, тысяча тяжеловооруженных воинов, представителей первого класса, вошла на территорию Форума и атаковала собравшихся.

К такому повороту Сулла был не готов. Он и Квинт Помпей Руф в окружении других старших сенаторов наблюдали за Сульпицием с сенатской лестницы – и вдруг весь Нижний форум превратился в поле битвы. Сулла видел молодого Квинта Помпея Руфа, который крушил мечом все и вся, услышал страдальческий, надрывный крик его отца, стоявшего рядом, и тут же схватил его за руку с такой силой, что тот не смог двинуться с места.

– На надо, Квинт Помпей. Что ты можешь сделать? – резко сказал Сулла. – Ты даже не проберешься к нему.