Битва за Рим

– Вздор! Это означает только то, что я предоставляю собственные средства в распоряжение Рима.

– Вот это воистину вздор! Это означает, что ты берешь средства Рима в свое распоряжение, – резко парировал Сулла. – Ты поведешь свои легионы!

– Иди домой и успокойся, Луций Корнелий. Ты расстроен тем, что лишился командования.

– Еще не лишился, – сказал Сулла. Он посмотрел на Юлию. – Ты знаешь свой долг, Юлия из рода Юлиев Цезарей. Исполни его! Ради Рима, не ради Гая Мария.

Она проводила его до дверей, лицо ее ничего не выражало.

– Больше ничего не говори, Луций Корнелий. Пожалуйста. Я не должна расстраивать мужа.

– Ради Рима, Юлия! Ради Рима!

– Я жена Гая Мария, – сказала она, открыв перед ним дверь. – Мой первый долг – служить ему.

«Что ж, Луций Корнелий, ничего не вышло, – сказал Сулла самому себе, спускаясь к Марсову полю. – Он такой же сумасшедший, как писидийский пророк в вещем исступлении, но никто этого не признает и никто его не остановит. Кроме меня».

Выбрав длинную дорогу, Сулла пошел не к себе домой, а к дому младшего консула. Дочь Суллы теперь была вдовой с новорожденным сыном и годовалой дочерью.

– Я попросил моего младшего сына взять имя Квинт, – сказал младший консул, слезы безудержно текли по его лицу. – И конечно, у нас остался сын моего дорогого Квинта, который продолжит нашу родовую ветвь.

Корнелия Сулла не вышла к ним.

– Как моя дочь? – спросил Сулла.

– Убита горем, Луций Корнелий! Но у нее остались дети, это служит ей утешением.

– Как все это ни печально, Квинт Помпей, я здесь не для того, чтобы скорбеть, – решительно начал Сулла. – Мы должны собраться и все обсудить. Конечно, человек, которого постигло такое горе, хочет отстраниться от внешнего мира. Я знаю, о чем говорю, ведь я тоже потерял сына. Но мир никуда не делся. Я должен просить тебя прийти ко мне домой завтра на рассвете.

Измотанный, Корнелий Сулла побрел по краю Палатина к своему элегантному новому дому, где его ждала в тревоге и волнениях молодая жена. Увидев его целым и невредимым, она разразилась слезами радости.

– Не волнуйся за меня, Далматика, – сказал он. – Мое время еще не настало. Я еще не исполнил предначертанное судьбой.

– Что с нами теперь будет? Наш мир рушится! – спросила она, заливаясь слезами.

– Не рухнет, пока я жив, – ответил Сулла.

Он спал долго, без сновидений. Спокойно, словно юноша.

Проснувшись еще до рассвета, он понятия не имел, что́ ему следует предпринять. Это состояние внутренней отрешенности, когда он словно плыл, отдавшись на волю волн, ни в малейшей степени не тревожило его. «Мне все удается лучше, если я действую по наитию Фортуны», – подумал он. И вдруг ощутил, что он рад предстоящему дню.

– По моим прогнозам, если закон Сульпиция о сенаторских долгах будет утвержден сегодня утром, число сенаторов сократится до сорока. Недостаточно для кворума, – мрачно заговорил Катул Цезарь.

– У нас ведь остаются цензоры? – спросил Сулла.

– Да, – ответил Сцевола, великий понтифик. – Ни у Луция Юлия, ни у Публия Лициния долгов нет.

– Тогда нам следует исходить из предположения, что Публию Сульпицию не пришло в голову, что цензорам хватит смелости пополнить сенат, – сказал Сулла. – Когда он до этого додумается, то внесет на рассмотрение еще какой-нибудь закон, в этом можно не сомневаться. Тем временем мы попытаемся вытащить наших изгнанных коллег из долгов.

– Согласен, Луций Корнелий, – сказал Метелл Пий, который примчался из Эсернии, как только прослышал, что творит Сульпиций в Риме, и уже обсудил ситуацию с Катулом Цезарем и Сцеволой по дороге к дому Суллы. Он раздраженно вскинул руки:

– Если бы эти глупцы одалживались только у людей своего круга, они могли бы обеспечить себе освобождение от обязательств, по крайней мере, на некоторое время! Но мы попались в собственную ловушку. Сенатор, которому нужно занять деньги, должен держать язык за зубами, если он не может одолжить денег у коллеги-сенатора. И он идет к самым бессовестным ростовщикам.

– Я по-прежнему не понимаю, почему Сульпиций вдруг накинулся на нас! – раздраженно воскликнул Антоний Оратор.

– Tace! – в один голос огрызнулись остальные.

– Марк Антоний, мы можем никогда не узнать почему, – терпеливо ответил Сулла. – Сейчас это не имеет значения. Что делать – вот что намного важнее.

– Так как мы поступим, чтобы вытащить изгнанных сенаторов из долгов? – спросил Свиненок.

– Фонд, как и договорились. Учредим комитет, который будет управлять фондом. Квинт Лутаций, ты будешь возглавлять его. Ни один сенатор-должник не должен ничего скрывать от тебя. И без обид, – сказал Сулла.

Мерула, фламин Юпитера, хихикнул и хлопнул рукой себя по губам.