Битва за Рим

– Прошу извинить мое легкомыслие, – тут же сказал он, губы его дрожали, он сдерживал смех. – Мне только сейчас пришло в голову, что будь мы попредусмотрительнее, то не стали бы вытаскивать Луция Марция Филиппа из его долгового болота! Во-первых, его долги равны всем остальным, вместе взятым, если не больше; во-вторых, мы могли бы раз и навсегда избавиться от него. Как-никак это только один человек. Его отсутствие ничего не меняет, но это вопрос мира и спокойствия. Может, мы о нем случайно забудем?

– Думаю, это превосходная мысль, – обходительно сказал Сулла.

– Беда в том, Луций Корнелий, что ты политически беспечен, – возмутился Катул Цезарь. – Не имеет значения, что мы думаем о Луции Марции. Факт заключается в том, что он принадлежит к старинному знатному роду. Место в сенате должно за ним остаться. Его сын – совершенно другой человек.

– Ты прав, конечно, – вздохнул Мерула.

– Очень хорошо. Значит, решили, – сказал Сулла, слабо улыбнувшись. – Что касается остального, мы можем только ждать. Посмотрим, как повернутся события. Вот только каникулы пора заканчивать. Согласно религиозным установлениям законы Сульпиция официально не могут быть признаны действительными. И я думаю, нам пойдет на пользу, если Гай Марий и Сульпиций будут думать, что победа за ними, а мы бессильны.

– Но мы действительно бессильны, – возразил Антоний Оратор.

– Вовсе нет, – сказал Сулла. Он повернулся к младшему консулу, безмолвному и мрачному. – Квинт Помпей, ты имеешь полное право уехать из Рима. Я бы посоветовал тебе увезти всю семью на море. Не делай секрета из своего отъезда.

– А мы все как? – боязливо спросил Мерула.

– Тебе опасность не угрожает. Если бы Сульпиций хотел уничтожить сенат, убивая его членов, он бы сделал это еще вчера. К счастью для нас, он предпочитает идти более конституционным путем. Наш городской претор не имеет долгов? Хотя это не важно, я полагаю. Нельзя прекратить деятельность курульного магистрата, даже если он был исключен из сената.

– У Марка Юния долгов нет, – сказал Мерула.

– Хорошо. Значит, решили. Он возьмет на себя управление Римом в отсутствие консулов.

– Обоих консулов?! Луций Корнелий, только не говори, что ты тоже собираешься уехать из Рима! – в ужасе вскричал Катул Цезарь.

– Пять легионов пехоты и две тысячи конников сидят в Капуе в ожидании своего главнокомандующего, – ответил Сулла. – После моего спешного отъезда поползут слухи. Я должен все утрясти.

– Ты действительно политически беспечен! Луций Корнелий, в такой ситуации, как сейчас, один из консулов должен оставаться в Риме!

– Зачем? – спросил Сулла, подняв брови. – В настоящий момент Рим не находится под административным управлением консулов, Квинт Лутаций. Рим в руках Сульпиция. И я хочу, чтобы он именно так и думал.

Переубедить Суллу было невозможно, так что встреча вскоре закончилась, и Сулла отправился в Кампанию.

Он не торопился. Ехал верхом на своем муле без эскорта, не поднимая покрытой головы. На всем протяжении пути люди бурно обсуждали действия Сульпиция и прекращение деятельности сената, новости из Рима разлетелись почти так же быстро, как и известия о резне в провинции Азия. Поскольку Сулла выбрал Латинскую дорогу, его путь лежал через верные Риму предместья, и он узнал, что многие среди сельского населения считали Сульпиция италийским агентом, а то и агентом Митридата, к тому же Сулла удостоверился, что никто не представлял себе Рим без сената. И хотя имя Гая Мария было окружено магическим ореолом, благодаря своему врожденному консерватизму сельские жители скептически относились к его способности командовать войсками в новой войне в связи с его недугом. Никем не узнанный, Сулла получал большое удовольствие от этих бесед на различных постоялых дворах, где останавливался во время пути. Своих ликторов он оставил в Капуе, да и одет был как обычный путешественник.

По дороге им овладевали досужие мысли, возникая неторопливо и ритмично в такт трусце мула. Они начинали вращаться в его сознании, образовывали водовороты, хотя были еще в зачаточном состоянии – но не все. Не все. В одном он был уверен. Он правильно поступил, что решил вернуться к своим легионам. Это были его легионы. Четыре из них точно были его. Уже почти два года он возглавлял их, это они преподнесли ему травяной венок. Пятый легион тоже был кампанский, сначала под командованием Луция Цезаря, затем Тита Дидия, а после Метелла Пия. Почему-то, когда наступил момент выбрать пятый легион для восточного похода против Митридата, он отверг свой первоначальный план взять себе марианский легион с Цинной и Корнутом. «Я очень рад, что у меня в Капуе нет легиона Мария», – подумал Луций Корнелий Сулла.

– Нелегкое это дело – быть сенатором, – сказал верный помощник Суллы Лукулл. – Обычай требует, чтобы все сенаторские деньги были вложены в землю и собственность. И кто оставит деньги без дела? Поэтому ниоткуда наличность и не вытащить, когда сенатор в этом нуждается. Занимать деньги у нас вошло в привычку.