Битва за Рим

Одной из самых захватывающих перемен, связанных с его политической деятельностью, стало новое для Суллы ощущение абсолютной власти. Он принял эту перемену как данность, упиваясь и наслаждаясь ею. Теперь он чувствовал куда большее удовлетворение, принимая законы, разрушающие чьи-то жизни, чем в былые дни, когда ему приходилось прибегать к убийствам. Манипулировать сенатом, заставляя его уничтожить Гая Мария, было намного увлекательнее и, определенно, доставляло больше удовольствия, чем подсыпать медленно действующий яд и держать руку умирающего. Этот аспект государственного управления открыл перед Суллой новые перспективы. Вознес в такие сферы, исключительные и кристальные, что он возомнил себя олимпийцем, глядящим сверху вниз на этих беснующихся кукол. Свободным от всякой морали и этических ограничений.

Итак, он собрался устранить Квинта Помпея Руфа абсолютно новым и изощренным способом. Способом, который требовал напряжения ума и избавлял от множества забот. Зачем рисковать и убивать самому, если всегда найдутся люди, готовые брать на себя ответственность и убивать для твоего блага?

– Дорогой мой Квинт Помпей, тебе нужно развеяться, – сказал Сулла своему младшему соратнику с искренней теплотой в голосе. – Я вижу, что после гибели нашего дорогого мальчика ты стал мрачнее тучи, легко раздражаешься. Ты потерял способность непредвзято мыслить, не можешь оценить размеры и значимость нашего правительственного замысла. Тебя выбивает из колеи любая малость! Но я не думаю, что отдых тебе поможет. То, что тебе сейчас нужно, – это погрузиться в работу.

Потухший взгляд остановился на лице Суллы. В нем была искренняя симпатия. Как он мог не испытывать благодарности за то, что его служба младшим консулом связала его с одним из самых выдающихся людей, каких знала история. Кто мог предположить в то время, когда их союз только намечался, что события повернутся таким образом?

– Я знаю, ты прав, Луций Корнелий, – ответил он. – Вероятно, прав во всем. Но мне очень трудно примириться с тем, что произошло. И продолжает происходить. Если ты находишь, что есть что-то, в чем я могу быть полезным, я буду рад этой работе.

– Есть одна крайне важная вещь, которую ты можешь сделать, – такое поручение только консулу по плечу, – охотно подхватил Сулла.

– Какое?

– Ты можешь освободить Помпея Страбона от обязанностей командующего.

Неприятная дрожь охватила младшего консула, который теперь смотрел на Суллу с тревогой.

– Думаю, что Помпей Страбон хотел бы лишиться командования не больше, чем ты!

– Ровно наоборот, дорогой мой Квинт Помпей. На днях я получил от него письмо. В нем он спрашивает меня, можно ли ему сложить полномочия, и просит найти ему замену. И он особенно интересовался тобой. Вы были близки, оба пицены – ты сам знаешь! Его воины не любят командующих-чужаков, не пиценов, – пояснил Сулла, глядя, как озаряется радостью лицо младшего консула. – На самом деле главным твоим делом будет их демобилизация. Сопротивление на севере практически сломлено, нет нужды и дальше держать там войска. К тому же Рим не может позволить себе платить им. – Сулла сделал серьезное лицо. – Я тебе не синекуру предлагаю, Квинт Помпей. Я знаю, почему Помпей Страбон внезапно стал искать себе замену. Он не хочет заслужить позор, распуская своих людей. Так что пусть другой Помпей сделает это!

– Я ничего не имею против, Луций Корнелий. – Помпей Руф расправил плечи. – Я могу быть только благодарен за такое предложение.

На следующий день сенат издал соответствующий консульт. Гней Помпей Страбон освобождался от командования, и на его место назначался Квинт Помпей Руф. Вслед за этим Квинт Помпей Руф немедленно покинул Рим, зная, что никто из осужденных беглецов еще не был задержан. Гнусность того, что должно было произойти, более его не касалась. Он не будет в этом замешан.

– Ты будешь своим собственным гонцом, – обратился к нему Сулла, передавая приказ сената. – Только сделай мне одолжение, Квинт Помпей. Прежде чем ты вручишь Помпею Страбону данный документ, отдай ему это письмо от меня и попроси прочитать его в первую очередь.

Так как Помпей Страбон со своими легионами в то время находился в Умбрии – они располагались лагерем под Аримином, – младший консул отправился по Фламиниевой дороге, великой северной дороге, что пересекала Апеннины между Ассисием и Калами. Хотя зима еще не началась, погода на такой высоте была морозной, так что Помпей Руф ехал в крытой двухколесной повозке, багаж его был помещен на телегу, запряженную мулом. Поскольку он ехал в район расположения войск, сопровождали его только ликторы и несколько рабов. Фламиниева дорога вела в его родные места, и ему не было нужды пользоваться постоялыми дворами. Он знал всех владельцев больших домом на своем пути и останавливался у них.

В Ассисии его хозяин, старый знакомый, был вынужден извиняться за убогое жилище.

– Времена изменились, Квинт Помпей! – вздохнул он. – Мне пришлось многое продать! А потом – как будто и без того мало неприятностей – случилось нашествие мышей!