Битва за Рим

Отец, я в отчаянном положении. Теперь, когда и мой муж, и мой свекор мертвы, новый

paterfamilias, мой деверь, который принял имя Квинт, ведет себя по отношению ко мне гнусно. Его жена невзлюбила меня. Пока были живы мой муж и свекор, я не ждала неприятностей. Теперь же новый Квинт и его отвратительная жена живут вместе со мной и моей свекровью. Дом по праву принадлежит моему сыну, но, похоже, они об этом забыли. Все свои материнские чувства моя свекровь – что, я полагаю, естественно – перенесла на оставшегося сына. И они все обвиняют тебя в бедах, постигших Рим, равно как и в их собственных несчастьях. Они даже говорят, что ты намеренно послал моего свекра на смерть в Умбрию. В результате всего этого мои дети и я остались без рабов, никто не прислуживает нам, мы едим то же, что и рабы, и живем в очень плохих условиях. Когда я жалуюсь, они отвечают, что ответственность за меня лежит на тебе. Так, будто бы я не родила моему покойному мужу сына, который является наследником большей части состояния своего деда! Но это тоже – источник великой обиды. Далматика упрашивает меня жить с ней в твоем доме, но я не могу принять это предложение, не спросив твоего разрешения.

То, о чем я хочу просить тебя, отец, прежде чем перееду к тебе, – если среди всех твоих забот у тебя найдется время подумать обо мне – это подыскать мне нового мужа. Мой траур продлится еще семь месяцев. Если ты дашь свое согласие, то я хотела бы провести их в твоем доме под защитой и опекой твоей жены. Но я не собираюсь отягчать жизнь Далматики дольше этого срока. Я должна иметь собственный дом.

Я не такая, как Аврелия. Я не хочу жить одна. И я не хочу вести такую жизнь, какая, похоже, искренне радует Элию, несмотря на деспотизм Марции. Прошу тебя, отец. Я буду так признательна, если ты найдешь мне нового мужа! Быть женой худшего из мужчин в тысячу раз лучше, чем посягать на дом другой женщины. Я говорю это искренне, от всего сердца.

Я сама вполне здорова. Только мучает кашель. Детей тоже. Вероятно, это из-за того, что в моей комнате очень холодно. От меня не может укрыться тот факт, что, если с моим сыном что-нибудь случится, в этом доме никто горевать не будет.

Если разобраться, сетования Корнелии Суллы были ничтожной каплей в море прочих проблем. Однако эта капля склонила чашу весов и разрешила сомнения Суллы. До того, как он получил письмо, он колебался, не зная, какое решение принять. Теперь он знал. И это не имело никакого отношения к Корнелии Сулле. Но параллельно у него появилась идея, как поправить ее маленькую несчастную жизнь. Как смеют эти выскочки-пицены, зазнавшиеся мужланы, хамье угрожать здоровью и счастью его дочери! И ее сына!