Блондинка

Теперь он был на несколько футов дальше от объекта съемки, балансировал на стремянке, нацеливая объектив вниз, чтобы на готовом снимке была девушка, окруженная складками бархатной ткани. Чтобы она не довлела над пространством, как это бывает в традиционных позах «ню», как на первых снимках, где она сидела на табурете. Разница небольшая, но весьма ощутимая. Когда обнаженная модель сидит прямо и мечтательно смотрит на зрителя, в позе читается приглашение к сексу на условиях модели: женщина манит к себе невидимого безымянного мужчину. Но расслабленно лежащая обнаженная модель, растянулась ли она на животе, потягивается ли, с небольшого расстояния кажется меньше ростом. Она уязвима в своей наготе и не находится в равном положении со зрителем. Теперь уже зритель довлеет над ней, и красота ее вызывает сострадание. Беззащитный и беспомощный зверек в плену у пытливого фотоаппарата. Грациозный изгиб плеч, спины, бедер, приятная округлость ягодиц и грудей, животное желание на приподнятом лице, бледные, уязвимые ступни ног.

– Фан-тастика! Вот так! Теперь замри. – Щелк! Щелк!

Отто дышал возбужденно и часто. На лбу и под мышками проступил пот, и еще там жгло и пощипывало, как от укусов крохотных красных муравьев. К этому времени он позабыл все на свете, даже имя своей модели (если у нее вообще было имя), и уже сам не понимал, для кого делает эти замечательные снимки. И тем более не мог сказать, сколько он за них получит. Девятьсот долларов. За то, что я ее продал. Но зачем, если я ее люблю? Вот и доказательство, что я ее не люблю. Чтобы подготовиться к съемкам, он опрокинул пару стопок рома (мощное лекарство для прочистки пазух, продается в матовых стеклянных банках) со своим бывшим другом, бывшим соседом по комнате и бывшим товарищем по коммунистической партии Чарли Чаплином-младшим, чье происхождение было чем-то вроде «семейного проклятия». От рома он не захмелел, но теперь был пьян. Интересно, почему?

Слепяще-яркий свет, пульсирующий малиновый цвет, плоть этой девушки, сладкой конфеты. Она извивалась и потягивалась, точно сливалась в экстазе с невидимым любовником. Он был пьян, но не от рома, а от осознания греховности своего деяния. За которое, впрочем, его не накажут, а напротив – заплатят хорошие деньги. Со своей выгодной позиции Отто видел всю жизнь этой девушки, начиная с сомнительного происхождения (как-то она призналась, что была, по сути, незаконнорожденной – да, произнесла именно это своеобразное слово – и что отец, живший где-то рядом в Голливуде, так и не признал ее существования). И еще он знал, что мать ее была сумасшедшая, страдала от параноидной шизофрении, однажды даже пыталась то ли утопить ее или заживо сварить в кипятке? А последние десять лет она провела в норуолкской психбольнице. И еще он увидел такой же сомнительный конец: ранняя смерть от наркотиков или алкоголя, от вскрытых в ванне вен, от рук психа-любовника.

При мысли о трагедии этой безымянной девушки сердце Отто заныло – а ведь он считал, что у него нет сердца. Общество никак не защищало Норму Джин, у нее не было ни семьи, ни «корней». Она – лишь соблазнительный кусок мяса, выставленный на продажу в базарный день, и день этот продлится недолго. В свои двадцать три она выглядела лет на шесть моложе – довольно странно, учитывая суровую судьбу. Но, подобно пролетариям в объективе великого наставника Отто, Уокера Эванса[43]

, бесправным издольщикам и мигрантам на юге Америки в 30-х годах, однажды она начнет стареть, быстро и неотвратимо.

Я никого не принуждаю. Они сами приходят ко мне, по собственной доброй воле. Я, Отто Оси, лишь помогаю им продать себя. Если б не я, их цена на рынке была бы невысока.

В таком случае, как вышло, что он эксплуатировал Норму Джин? Швырнув ей обрывок занавески, он сказал:

– О’кей, детка. Снято! Ты была великолепна. Фан-тас-ти-ка!

Норма Джин смотрела на него, рассеянно моргая, и какое-то время словно не узнавала. Как девица из борделя, накачанная алкоголем и наркотиками, не узнает мужчину, который только что оттрахал ее, не понимает даже того, что ее трахнули, и дело обстоит так уже не первый день.

– Все, конец. И это было хорошо

.

Но Отто вовсе не хотел, чтобы девушка знала, насколько это было хорошо. Каким невероятным, даже историческим событием была эта фотосессия в студии Отто Оси. Что обнаженные снимки Нормы Джин, известной также под именем «Мэрилин Монро», которые он сделал сегодня для календаря, станут самыми известными – или печально известными – снимками для календаря за всю историю фотографии. За эти снимки модель получит пятьдесят долларов, а другие – мужчины – заработают на них миллионы.

И на них были видны подошвы моих ног.