Блондинка

Играет она или действительно заснула? Всем присутствующим стало не по себе. Нет, здесь явно что-то не то. Девушка с очевидной наивностью (может, из хитрости?) обращается к режиссеру, а не к его ассистенту, читающему реплики Луи Кэлхерна. И режиссер с незажженной кубинской сигарой в зубах превращается в ее дядю-любовника.

Все это было так искренне и интимно, словно она меня за яйца взяла. И я никак не мог сообразить, что произошло. Это была не игра. Играть она не умела. Это было по-настоящему. Или мне показалось?

Одиннадцать лет спустя режиссер будет работать с «Мэрилин Монро» над ее последним фильмом и вспомнит это прослушивание и этот момент. Там было все, с самого начала. Ее гениальность, если это можно так назвать. Ее безумие.

К концу сцены режиссеру удалось собраться с остатками духа и раскурить наконец зажатую в зубах сигару. Вообще-то, он не считал, что молодая клиентка Шинна – гениальная актриса. Он наблюдал за ней с непроницаемым выражением лица, которое отточил до совершенства, – что немудрено, если на тебя постоянно поглядывают в надежде прочесть твои мысли. Но в данный момент он и сам не знал, о чем думает. И консультироваться с ассистентом не стал – не в том он ранге, чтобы обращаться за подсказкой к подчиненным. Поэтому он сказал девушке:

– Благодарю вас, мисс Монро. Очень хорошо.

Прослушивание закончено? Режиссер невозмутимо посасывает сигару, перелистывает сценарий, лежащий на коленях. Напряженный момент. Не будет ли слишком жестоко с его стороны велеть ей прочитать еще одну сцену? Или закончить прослушивание прямо сейчас? И объяснить Шинну (тот, пристроившись сбоку, наблюдал за всем происходящим с трагичным выражением на уродливом, как у горгульи, лице и глазами, в которых светилась любовь), что «Мэрилин Монро» действительно необычная девушка, редкий талант, красавица, но не совсем подходит на эту роль, здесь нужна экзотическая брюнетка, а не классическая блондинка. Стоит ли так поступить? Имеет ли он право разочаровывать Шинна, сделавшего ему доброе дело, благодаря которому Стерлинг Хейден избежал попадания в черный список? И что это за связи у Шинна в КРАД, каким именно образом он может повлиять на политику этой грозной организации, чтобы подозреваемого освободили от подозрений, отменили проверку в Вашингтоне без риска для карьеры?

Режиссер понимал: перечить И. Э. Шинну не стоит. Он глубоко задумался, а вокруг царила почтительная тишина, и вдруг девушка сказала еле слышным детским голосом:

– О, я могу сыграть и лучше. Позвольте мне попробовать еще раз. Пожалуйста!

Он так изумлен ее нахальством, что сигара чуть не выпала у него изо рта.

И что же? Я разрешил ей попробовать еще раз? Ну конечно. Завораживающее зрелище. Словно смотришь на душевнобольного. Ни игры, ни техники. Ничего. Она убаюкала себя, а потом проснулась совершенно другой личностью. Собой и в то же время не собой.

И в общем-то, понятно, почему людей такого типа привлекает актерское ремесло. Потому что актриса, играя роль, всегда знает, кто она такая. И все потери можно восполнить.

Говорят, после прослушивания режиссер уведомил мистера Шинна, что скоро ему позвонит. Обменялся с агентом рукопожатием, а рука у этого карлика страшно сильная и в то же время всегда ледяная, словно вся кровь отхлынула от пальцев. Он предпочел бы не пожимать руку девушке, не хотел прикасаться к ней. Но она сама протянула ему руку, и он почувствовал, какая мягкая, влажная, теплая и неожиданно сильная у нее ладонь. Душа из стали. Да такая запросто убьет, чтобы заполучить что хочет. Но чего она хочет? И режиссер еще раз благодарит ее за прослушивание и уверяет, что в самом скором времени позвонит.

Какое облегчение, что Шинн и «Мэрилин» наконец ушли! Режиссер энергично попыхивает сигарой. За обедом он пропустил четыре мартини, но с тех пор не выпил ни капли, и теперь его мучит жажда. И еще он возмущен, что не может разобраться в своих чувствах. Ассистенты ждут, когда же он заговорит. Издаст хоть какой-то звук, пошутит. Сделает жест. У него была привычка плевать на пол, чтобы изобразить отвращение. Еще он мог разразиться потоком комичных ругательств. Он сам актер, он любит внимание. Но не надоедливое внимание.