Блондинка

Теперь она была Принцессой, исправно следующей всем рекомендациям Студии и агентства Прина. Ее обязывали появляться на людях безупречно причесанной, накрашенной и наряженной. Чтобы ни единого волоска не выбивалось из прически, ибо ты никогда не бываешь одна. На тебя устремлены глаза всего мира.

Она тут же заметила, с каким интересом разглядывают ее медсестры и секретарша в приемной, разглядывают и улыбаются. Словно в тусклый мир больницы вошел язычок пламени. Тут же вышел доктор К., а он никогда не являлся так быстро. И его коллега доктор С., которого Норма Джин видела впервые. Улыбки, рукопожатия! Всем хотелось посмотреть на дочь Глэдис Мортенсен, актрису кино. Никто из этих людей не видел ни «Асфальтовых джунглей», ни «Все о Еве», зато все они видели (или думали, что видели) снимки ослепительной старлетки «Мэрилин Монро» в газетах и журналах. Даже те, кто знал о «Мэрилин Монро» не больше, чем о Норме Джин Бейкер, стремились взглянуть на нее хотя бы одним глазком, пока ее провожали по лабиринту коридоров к отдаленному крылу «X» (буквой «X» обозначалось отделение хронических больных?).

Хорошенькая, правда? Шикарная! А волосы! Ясное дело, ненастоящие. Гляньте на бедняжку Глэдис, на ее волосы. Но все равно похожи, да? Дочь, мать. Сразу видно.

Однако Глэдис, судя по всему, едва узнавала Норму Джин. Не спешила узнавать ее из хитрости и упрямства. Сидела на продавленном диване в уголке плохо освещенной общей комнаты, где всегда дурно пахло, и походила на мешок с грязным бельем. Может, то была одинокая мать, ждущая свою дочь, а может – и нет. Норму Джин кольнули обида и разочарование: на Глэдис было бесформенное серое хлопковое платье, такое же, в котором она была на Пасху, хотя Норма Джин сказала, что они выйдут в город позавтракать. Сегодня они тоже собирались выйти в Норуолк. Неужели Глэдис обо всем забыла? Волосы свалялись, словно их не расчесывали несколько дней. Обвисшие, сальные, странного грязно-каштанового оттенка, с металлической примесью седины. Глаза у Глэдис ввалились, но смотрели настороженно; все еще красивые глаза, но теперь Норме Джин казалось, что они уменьшились в размерах. Рот, взятый в скобки двумя глубокими морщинами, тоже казался маленьким.

– О м-мама!.. Вот и ты. – Бессодержательная ремарка, не прописанная в сценарии. Норма Джин чмокнула Глэдис в щеку, машинально задержав дыхание, чтобы не чувствовать затхлый дрожжевой запах

Глэдис подняла лицо-маску и заметила сухо:

– Мы знакомы, мисс? От вас воняет.

Норма Джин покраснела и засмеялась. (Сотрудники больницы были рядом. Намеренно задержались в дверях. Жадно впитывали все, что видели и слышали, когда «Мэрилин Монро» навещала свою мать.) Глэдис, разумеется, пошутила; ей не нравился химический запах от выбеленных волос Нормы Джин, смешанный с насыщенным ароматом «Шанели». Эти духи подарил ей В. Растерянная, Норма Джин пробормотала слова извинения. Глэдис пожала плечами. То ли дала понять, что прощает, то ли выразила безразличие. Похоже, она медленно выходила из транса. Ну в точности Нелл. Нет, я ничего не украла у нее, клянусь.

Настал момент подношения даров. Норма Джин уселась рядом с Глэдис на продавленный диван, протянула ей сборник стихов и корзинку с фруктами. Глэдис буркнула «спасибо». Похоже, ей нравилось получать подарки, пусть даже они были ей не особенно нужны. Скорее всего, она раздавала их кому попало сразу после ухода Нормы Джин. А если их крали у нее соседки по палате, она не обращала на это внимания. Я ничего не украла у этой женщины, клянусь!

Как всегда, говорила по большей части Норма Джин. Она решила, что не стоит рассказывать о Нелл; что Глэдис ничего не должна знать об этой зловещей мелодраме «Можешь не стучать» и ее героине, психически нездоровой молодой женщине. Женщине, которая издевается над своей подопечной, маленькой девочкой, и в конце чуть не убивает ее. Такие фильмы противопоказаны Глэдис Мортенсен, да и всем остальным пациентам норуолкской больницы. Однако Норма Джин не удержалась, все же сказала Глэдис, что в последнее время работает над ролью – «очень серьезная и ответственная работа». Что все еще состоит на контракте со Студией; что недавно в «Эсквайре» напечатали статью о ней, о девушке из нового улова голливудских старлеток.

Глэдис выслушивала все это, изображая, как обычно, сомнамбулу. Но когда Норма Джин раскрыла журнал и показала ей потрясающий, во всю страницу, снимок улыбчивой «Мэрилин Монро» в блестящем платье с глубоким декольте, Глэдис растерянно заморгала. И долго не отводила глаз от снимка.

Норма Джин сказала, словно извиняясь:

– Это платье! Его предоставила Студия. Оно не мое.

Глэдис нахмурилась:

– Ты что, носишь чужие платья? А что, если они грязные? Это хоть чистое?

Норма Джин нервно усмехнулась: