Блондинка

Она рассказывала Кассу и Эдди Джи о своей свадьбе. Они слушали ее и смеялись. Они терпеть не могли брак, терпеть не могли свадьбы. Получали от ее рассказов истинное удовольствие. Взятые напрокат свадебные наряды с чужого плеча. Боль, которую она испытала при первом «сношении». Настырный молодой муж, который пыхтел, стонал, сопел, потел, грубо, словно боров, наваливался на нее. Всю их недолгую совместную жизнь Норма Джин не могла отделаться от медицинского запаха смазки на презервативах. Старина Хирохито, скаливший зубы с радиолы. «Иногда я весь день не разговаривала ни с кем, кроме этого черепа». И еще у Нормы Джин все время были месячные. Бедняга Баки Глейзер! Он заслуживал лучшей жены, чем Норма Джин. Она от души надеялась, что второй раз он женился на женщине, у которой не бывает менструаций, похожих на выкидыш.

Зачем я говорю все эти ужасные вещи?

Готова на что угодно, лишь бы рассмешить мужчин.

Касс вывел их на балкон. Когда это, интересно, успело зайти солнце? Стояла влажная теплая ночь, но что за ночь? Внизу раскинулся Лос-Анджелес. На севере были холмы, огоньков там было меньше. Часть неба закрывали тяжелые тучи, часть была чистой и свободной от них – гигантская расселина, на которую хотелось смотреть и смотреть. Норма Джин читала, что возраст Вселенной составляет миллиарды лет. Астрофизики знали лишь одно: чем дольше изучаешь возраст Вселенной, тем почтеннее он оказывается. Началось все одномоментно, со взрыва – но что же взорвалось? Частичка, настолько маленькая, что ее не увидеть человеческим глазом. Однако, глядя в небо, вы «видели» в звездах красоту. «Видели» созвездия, из которых складывались фигуры людей и животных, словно все эти звезды, разбросанные в пространстве и времени, находились на одной плоской поверхности, как рисунки в комиксах. Касс сказал:

– Вон там Близнецы, видишь? Мы с Нормой Близнецы. Наши судьбы предопределены.

– О!.. Где?

Он показал. Норма Джин не была уверена, что увидела нужное созвездие. Даже не знала, что должна была увидеть. Небо походило на огромный пазл, и в нем не хватало многих фрагментов. Эдди Джи нетерпеливо воскликнул:

– Где оно? Не вижу!

– Они. Близнецы – это они

, а не оно.

– Что за Близнецы? Чушь какая-то.

Несколько месяцев назад Эдди Джи сам говорил Кассу и Норме Джин, что он тоже Близнец, родился в июне. Ему так хотелось быть похожим на них. Теперь же у него словно память отшибло. Касс снова принялся показывать неуловимое созвездие, и на этот раз Норма Джин и Эдди Джи его увидели. Или притворились, что видят. Эдди воскликнул:

– Звезды! Все же их переоценивают. Они так далеко, что трудно принимать их всерьез. А когда их свет достигает Земли, он на самом деле уже гаснет.

– Не свет, – поправил его Касс. – Сами звезды.

– Звезды – это и есть свет. Из него они и состоят.

– Нет. Звезды состоят из материи. «Свет» не может появляться из ниоткуда.

Эдди Джи был не из тех, кого стоит поправлять. Норма Джин попыталась разрядить возникшее между мужчинами напряжение.

– То же самое можно сказать и о людях-«звездах», – сказала она. – Они не пустое место. Они материальны.

Бедная Норма Джин! Какой грубый просчет она допустила. Ведь то был намек на чудовищных отцов ее любовников, пусть косвенный и сделанный из лучших побуждений. Касс злорадно сказал:

– Факт в том, что звезда всегда сгорает. Не важно, небесное светило или человек.

Эдди Джи усмехнулся:

– За это я выпью, малыш!

Он принес на балкон бутылку шампанского и неосторожно поставил ее на узкое ограждение. Наполнил бокалы. На свежем воздухе он оживлялся, в те дни такое было характерно для Эдди Джи.

– И все же я никак не врублюсь, Касс, кто такие эти Близнецы? То же самое, что двойняшки?

– И да и нет. Суть Близнецов состоит в том, что их не просто двое. Они совершенно идентичны и странным образом связаны до самой смерти. – Тут он выдержал паузу. Как любой актер, он знал, когда сделать паузу.

Из них двоих Касс Чаплин был более образованным человеком; потерявшая рассудок мать сумела пристроить его в иезуитскую школу, где он изучал средневековую теологию, латынь и греческий. Правда, школу он так и не окончил, то ли сам ушел, то ли его выгнали, то ли с ним приключилось нервное расстройство. Во время первого их романа, когда Норма Джин любила его так пылко, она изучила все личные вещи Касса, которые оказались под рукой, – он, естественно, об этом не знал. В одном из потрепанных вещевых мешков она обнаружила толстую тетрадь с отрывными листами, озаглавленную «БЛИЗНЕЦ: МОЯ ЖИЗНЬ В (ЗА)РИСОВКАХ». Там были музыкальные композиции, стихи, поразительно реалистичные рисунки человеческих лиц и фигур. Там были также эротические изображения, мастурбирующие мужчины и женщины с искаженными от мук и стыда лицами. Норма Джин тогда подумала: Но это же я!