Читаем Бог. Религия. Священники. Верующие и атеисты полностью

Теперь о Вашем лично отношении к своему первому письму ко мне. Ещё до написания своего ответа по существу я писал, что задающие мне вопросы хотят услышать от меня разные ответы. Некоторые, задавая мне вопрос, заблаговременно уже имеют ответ на мой ответ: "Вы мне ничего не докажете…". "Чтобы Вы там не написали, а я знаю, что Вы на мой вопрос убедительно для меня не ответите”. У меня были все основания подозревать, что и Вы можете относиться к такой категории вопрошающих. Вы обижаетесь, что я в своём ответе на Ваше первое письмо не угадал, что Вы считаете себя атеистом. А откуда я мог это угадать? Прочтите ещё раз своё письмо ко мне, и угадайте: кто Вы? Загадывать, догадываться — это не моя профессия. Чего доброго от меня потребуют догадаться, что какой-то мой адресат считает себя Наполеоном или Шуриком-Прокурором. Я считаю своего адресата тем, кем он представлен мне в тексте своего письма. Тем более что Вы, Иван Константинович, и сами не знаете, кто Вы по убеждениям и на каком поле стоите обеими ногами. Вы, как я сказал выше, находитесь на пограничной области между атеизмом и религиозным мировоззрением. Вы — ни там, ни сям; Вы — ни то ни сё. С атеистического поля зрения Ваше пребывание на границе естественно просматривается, как пребывание там, — на стороне религиозного мировоззрения. В глазах меня, атеиста, Вы просматриваетесь, как существо, которое из поля религии приблизилось к границам атеизма для драки. Вы с моей точки зрения посмотрите на себя и поймите мой ответ Вам, мнящего себя не Наполеоном, Боже меня избавь допускать такое! а атеистом.

Я принял Вас за вдумчивого и серьёзного оппонента. Серьёзно и ответственно отнёсся к Вашему письму. Вы хотели со мной поспорить, хотели уличить атеизм в чем-то, хотели обменяться мнениями по изложенным Вами вопросам? Я так Вас понял? — Да, я так понял и соответственно отвечал Вам. Или же Вы решили, просто, довести до меня свои убеждения, написали своеобразный свой Символ веры? Если так, то я, действительно, не догадался. Ведь Символы веры принимают к сведению, их не обсуждают. Во время диспута с католическими богословами Мартин Лютер как-то в сердцах отрубал: "На этом стою — и не могу иначе!" Оказывается, и Вы тоже стоите на агностицизме и не можете иначе. Не можете? — Ну, и не надо. Стойте себе на агностицизме. А я имею право тоже на чём-то стоять? Если имею, то примите это к сведению без обиды. Но Вы пишите мне на домашний адрес и требуете обменяться мнениями. Вот и обменялись. Что Вас не устраивает в моём ответе? То, что я не сложил лапки кверху и не прокукарекал: "Ваша взяла!"? На Ваш достойный агностика вопрос, я дал Вам достойный ответ атеиста.

В этом плане ещё об одном. Я оставляю за Вами право свободно, как Вам угодно, ставить свои вопросы мне. Я признаю за Вами эту свободу, и как видите, точно, безо всякой обиды, воспроизвёл Ваше письмо ко мне. Я признаю за Вами свободу спрашивать меня, как Вам угодно. Но признайте и за мной право отвечать Вам так, как я считаю угодным. Идёт? Если идёт, то умерьте свой негодующий пыл в отношении тех атеистов, которые знают, что Бога нет. И если Вы уж хотите быть атеистом, считаете себя атеистом, то давайте совместными усилиями бороться с религиозным мракобесием. Я только не могу себе представить, как Вы мыслите свою борьбу с религиозным мракобесием, если Вы убеждены, что никак не можете доказать, что Бога нет; что и сами не знаете, что Бога нет; что для Вас вера в Бога и вера в то, что Бога нет — это равнозначно; что атеизм — не знание "а вера в отсутствие, маскируемая под знание. А вера в наличие бога от веры в отсутствие отличается только предметом веры — суть же ее остается та же, религиозная".

Убеждён, что с такими "атеистическими" убеждениями Вы далеко пойдёте. Будете идти, идти, идти до тех пор, пока не очутитесь на поле религии в компашке религиозных и сатанистских мракобесов. Об этом окружении подробно живописал наш великий, всемирно признанный гений, Федор Михайлович ДОСТОЕВСКИЙ в своём романе "БЕСЫ", где главным героем изобразил беса-сатаниста, агностика и врага гуманизма Ставрогина, который, как написано: "Если верует в Бога, то не верует, что он верует; а если не верует, то не веруюет, что он не верует".

Я, как убеждённый атеист, не хочу, как поётся в известной Вам песне, "Пожелать Вам доброго пути!", того пути, по которому вы идёте. Этот путь не к истине, этот путь не добр. И не обижайтесь за откровенность.

С уважением — Евграф Дулуман.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Хор из одного человека. К 100-летию Энтони Бёрджесса
Хор из одного человека. К 100-летию Энтони Бёрджесса

Во вступительной заметке «В тени "Заводного апельсина"» составитель специального номера, критик и филолог Николай Мельников пишет, среди прочего, что предлагаемые вниманию читателя роман «Право на ответ» и рассказ «Встреча в Вальядолиде» по своим художественным достоинствам не уступают знаменитому «Заводному апельсину», снискавшему автору мировую известность благодаря экранизации, и что Энтони Бёрджесс (1917–1993), «из тех писателей, кто проигрывает в "Полном собрании сочинений" и выигрывает в "Избранном"…»,«ИЛ» надеется внести свою скромную лепту в русское избранное выдающегося английского писателя.Итак, роман «Право на ответ» (1960) в переводе Елены Калявиной. Главный герой — повидавший виды средний руки бизнесмен, бывающий на родине, в провинциальном английском городке, лишь от случая к случаю. В очередной такой приезд герой становится свидетелем, а постепенно и участником трагикомических событий, замешанных на игре в адюльтер, в которую поначалу вовлечены две супружеские пары. Роман написан с юмором, самым непринужденным: «За месяц моего отсутствия отец состарился больше, чем на месяц…»В рассказе «Встреча в Вальядолиде» описывается вымышленное знакомство Сервантеса с Шекспиром, оказавшимся в Испании с театральной труппой, чьи гастроли были приурочены к заключению мирного договора между Британией и Испанией. Перевод А. Авербуха. Два гения были современниками, и желание познакомить их, хотя бы и спустя 400 лет вполне понятно. Вот, например, несколько строк из стихотворения В. Набокова «Шекспир»:                                      …Мне охота              воображать, что, может быть, смешной              и ласковый создатель Дон Кихота              беседовал с тобою — невзначай…В рубрике «Документальная проза» — фрагмент автобиографии Энтони Бёрджесса «Твое время прошло» в переводе Валерии Бернацкой. Этой исповеди веришь, не только потому, что автор признается в слабостях, которые принято скрывать, но и потому что на каждой странице воспоминаний — работа, работа, работа, а праздность, кажется, перекочевала на страницы многочисленных сочинений писателя. Впрочем, описана и короткая туристическая поездка с женой в СССР, и впечатления Энтони Бёрджесса от нашего отечества, как говорится, суровы, но справедливы.В рубрике «Статьи, эссе» перед нами Э. Бёрджесс-эссеист. В очерке «Успех» (перевод Виктора Голышева) писатель строго судит успех вообще и собственный в частности: «Успех — это подобие смертного приговора», «… успех вызывает депрессию», «Если что и открыл мне успех — то размеры моей неудачи». Так же любопытны по мысли и языку эссе «Британский характер» (перевод В. Голышева) и приуроченная к круглой дате со дня смерти статьи английского классика статья «Джеймс Джойс: пятьдесят лет спустя» (перевод Анны Курт).Рубрика «Интервью». «Исследуя закоулки сознания» — так называется большое, содержательное и немного сердитое интервью Энтони Бёрджесса Джону Каллинэну в переводе Светланы Силаковой. Вот несколько цитат из него, чтобы дать представление о тональности монолога: «Писал я много, потому что платили мне мало»; «Приемы Джойса невозможно применять, не будучи Джойсом. Техника неотделима от материала»; «Все мои романы… задуманы, можно сказать, как серьезные развлечения…»; «Литература ищет правду, а правда и добродетель — разные вещи»; «Все, что мы можем делать — это беспрерывно досаждать своему правительству… взять недоверчивость за обычай». И, наконец: «…если бы у меня завелось достаточно денег, я на следующий же день бросил бы литературу».В рубрике «Писатель в зеркале критики» — хвалебные и бранные отклики видных английских и американских авторов на сочинения Энтони Бёрджесса.Гренвилл Хикс, Питер Акройд, Мартин Эмис, Пол Теру, Анатоль Бруайар в переводе Николая Мельникова, и Гор Видал в переводе Валерии Бернацкой.А в заключение номера — «Среди книг с Энтони Бёрджессом». Три рецензии: на роман Джона Барта «Козлоюноша», на монографию Эндрю Филда «Набоков: его жизнь в искусстве» и на роман Уильяма Берроуза «Города красной ночи». Перевод Анны Курт.Иностранная литература, 2017 № 02

Николай Георгиевич Мельников , Энтони Берджесс

Критика