«Бой абсолютно неизбежен»: Историко-философские очерки о книге В.И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм»

Такая диалектическая, сложная по своему характеру установка Ленина не находила понимания даже у некоторых большевиков, поддерживавших его в борьбе с махистами. Так, уже упоминавшийся нами В.Ф. Горин, которого Ленин всячески поощрял к публичным выступлениям против махизма, писал брату из Женевы: «…не схожусь с Ильичем в практическом отношении к махизму. Он резко относится к махизму, но не к махистам, с которыми он практически рвать не хочет… Он готов публично нападать на Бельтова по поводу его мелких ошибок в философии… а щадит Богданова». Как видно, у Горина не хватало понимания подлинного отношения Ленина к махистам из среды большевиков: резкость критики махизма не означала тогда для Ленина прямого и непосредственного «практического разрыва» с его приверженцами.

С другой стороны, некоторым казалось странным, как это Ленин собирается выступать с критикой своих товарищей по большевистской фракции, признавая принципиальную правоту Плеханова в философии в его споре с Богдановым, Луначарским и другими махистами. Даже кое-кто из большевиков не понимал в этом Ленина, называя его борьбу против эмпириокритицизма «бурей в стакане воды»[181]. Тут Ленину приходилось идти, что называется, «против течения».

И в самой книге «Материализм и эмпириокритицизм», принципиально и резко критикуя воззрения Богданова, Луначарского, Базарова, Ленин в то же время еще не оставлял надежды на их отход от позиций эмпириокритицизма. Характеризуя этапы эволюции взглядов Богданова и отмечая, что в последних работах он пытается «убрать некоторые противоречия махизма, создать подобие объективного идеализма», Ленин писал: «„Теория всеобщей подстановки“ показывает, что Богданов описал дугу почти ровно в 180°, начиная со своего исходного пункта. Дальше ли отстоит эта стадия богдановской философии от диалектического материализма, или ближе, чем предыдущие стадии? Если он стоит на одном месте, тогда, разумеется, дальше. Если он продолжает двигаться вперед по такой же кривой линии, по которой он двигался девять лет, то тогда ближе: ему нужен теперь только

один серьезный шаг, чтобы снова повернуть к материализму, именно – универсально выкинуть вон свою универсальную подстановку. Ибо эта универсальная подстановка так же собирает вместе, в одну китайскую косу, все грехи половинчатого идеализма, все слабости последовательного субъективного идеализма… как „абсолютная идея“ Гегеля собрала вместе все противоречия кантовского идеализма, все слабости фихтеанства…

Поживем – увидим, долго ли еще будет расти китайская коса махистского идеализма» (18, 243 – 244).

Но мы забежали вперед. Пока еще, 6 (19) апреля, Ленин вновь пишет Горькому: «Еще раз повторяю, что ни в каком случае непозволительно смешивать споры литераторов о философии с партийным

(т.е. фракционным) делом… Мы свое фракционное дело должны вести по-прежнему дружно: в той политике, которую мы вели и провели за время революции, никто из нас не раскаивался. Значит, наш долг отстаивать и отстоять ее перед партией… Если при этом А обругает Б или Б обругает А за философию, то мы должны

сделать это особо, сиречь без помехи делу» (47, 156 – 157).

Горький усиленно звал Ленина на Капри. Ленин, не отказываясь от приглашения в принципе, все же очень сомневался в целесообразности этой поездки: «Ехать мне бесполезно и вредно: разговаривать с людьми, пустившимися проповедовать соединение научного социализма с религией, я не могу и не буду. Время тетрадок прошло. Спорить нельзя, трепать зря нервы глупо» (47, 155).

Наконец Ленин решил: поедет. В день своего рождения, 22 апреля, он находится в Риме по пути в Неаполь. Время между 10 и 17 (23 и 30) апреля он проводит на Капри.

Накануне (до 9-го апреля) Горький писал И.П. Ладыжникову: «Сегодня А[лександр] А[лександрович] читает реферат на тему о „эмпириомонизме“, на днях читал Луначарский, – вообще живем очень интересно. Вызываем Ильича к приезду Б[азарова] и С[тепанова]. Не опоздайте попасть в „самую гущу“»[182]

.

Во время пребывания на Капри Ленин еще раз откровенно говорит Богданову, Базарову и Луначарскому о расхождении с ними по кардинальным вопросам философии марксизма, предлагает им совместную разработку «большевистской истории революции». Но это его предложение поддержки не находит (см. 47, 198; 48, 140)[183].

Не понимая всей принципиальности возникших разногласий, Горький пытался «уладить» отношения Ленина с приверженцами «новой философии» – Богдановым, Базаровым, Луначарским. Ничего, конечно, из этого не получилось и получиться не могло.

3. Вопросы референту