«Бой абсолютно неизбежен»: Историко-философские очерки о книге В.И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм»

А в России книгу уже ждали. Свидетельства этому мы находим и в письмах к Ленину. Одно из них – из Петербурга, от 23 октября (5 ноября) – принадлежит меньшевику-махисту П.С. Юшкевичу: «Здесь все время ходят слухи – и даже в газетах упоминалось об этом – что Вами написана большая философская работа, где Вы громите „махистов“»[200].

Другое письмо Ленин получил от В.Д. Бонч-Бруевича, который 26 октября (8 ноября) писал: «В Питере очень ждут Вашей книги». Неделей позже он же писал Н.К. Крупской: «Приветствую Владимира Ильича. Хлопочу устроить его философскую книгу»[201].

Ждали

многие. Но далеко не все из ждавших желали выхода ленинской книги.

В общем картина складывалась такая, что, с одной стороны, прогрессивные издательства, раньше печатавшие произведения социал-демократов, в годы реакции стали более осторожно относиться к их рукописям, а с другой – в тех издательствах и редакциях, где на первый взгляд можно было бы издать книгу, сидели работники, симпатизировавшие философской «моде» – махизму[202].

Ленин конечно же хорошо представлял себе всю сложность обстановки в издательствах. Поэтому он и попытался через А.И. Ульянову-Елизарову обратиться к П.Г. Дауге, который издал до этого некоторые книги по философии. Но, как уже отмечалось, Дауге не захотел принять рукопись к изданию (впоследствии он с сожалением вспоминал об этом).

Что же касается К.П. Пятницкого, то 2 (15) ноября он послал Горькому телеграмму о том, что сестра Ленина предлагает к изданию его книгу и что И.И. Скворцов-Степанов, В.Д. Бонч-Бруевич и В.А. Базаров поддерживают ее ходатайство[203].

Отвечая на эту телеграмму, Горький написал Пятницкому (до 9 (22) ноября): «…относительно издания книги Ленина: я против этого, потому что знаю автора. Это великая умница, чудесный человек, но он боец, и рыцарский поступок его насмешит. Издай „Знание“ эту его книгу, он скажет: дурачки, – и дурачками этими будут Богданов, я, Базаров, Луначарский. …Спор, разгоревшийся между Лениным – Плехановым, с одной стороны, Богдановым – Базаровым и K^o, с другой – очень важен и глубок. Двое первых, расходясь в вопросах тактики, оба веруют и проповедуют исторический фатализм, противная сторона – исповедует философию активности. Для меня – ясно, на чьей стороне больше правды…»[204]

Это письмо Горького несет на себе, конечно, следы его общения с Богдановым и Луначарским. Письмо Богданова к Скворцову-Степанову от 23 ноября 1908 года прямо свидетельствует о непосредственной причастности его к делам издательства «Знание». В частности, там сообщалось: «…я высказался против издания философской работы Ленина: для себя тесно, где тут противников устраивать».

4 (17) ноября Ленин пишет матери: «Анюте, пожалуйста, передай, что философская рукопись послана уже мной тому знакомому, который жил в городке, где мы виделись… в 1900 году[205]. Я надеюсь, что он уже получил ее и доставил вам… В Питер я написал двум приятелям, прося их помочь в деле устройства с изданием. Поручил им списаться с Анютой, ежели что представится, через нашего общего знакомого, служащего в „Знании“[206]

. На само „Знание“ я почти вовсе не надеюсь: „хозяин“ его[207], давший полуобещание Анюте, большая лиса и, вероятно, понюхав воздух на Капри, где живет Горький, откажется. Придется искать в ином месте» (55, 260).

Позднее, 15 ноября 1908 года, А.И. Елизарова сообщала из Москвы Ленину, что накануне И.И. Скворцов-Степанов возвратился из Петербурга, где по ее просьбе виделся с Пятницким. Тот говорил, что «стоит всецело» за издание книги Ленина в «Знании» и едет не позже 15-го ноября на Капри для личных переговоров. «Принимая во внимание теперешние издательские условия, Иван Иванович советует мне также обождать этого ответа, каковой, по его мнению, должен быть утвердительным»[208]. При этом Скворцов-Степанов посоветовал для ускорения «запросить непосредственно Горького». Судя по письму, Анна Ильинична обратилась с таким запросом, «чтобы положить конец волоките». В общем и теперь с издательством все еще было неясно. «Пока же не знаю, что делать. Бонч предлагал написать в „Звено“, где он знаком, просила его сделать это, – без письма же идти не имеет смысла. Приходится уж выждать еще немного. Разве попытать еще в одно издательство здесь зайти»[209].