Большая книга скандинавских мифов: более 150 преданий и легенд

Услыхав такое, старик очень разгневался и сделал все так, как желала старуха. Они подкрались к амбару, и Оке топором зарубил спящего Хеймира до смерти. Потом они принесли арфу в свою лачугу и развели огонь, чтобы получше рассмотреть, что спрятано внутри. Они хотели открыть арфу, но она была так мудрено сделана, что они не сумели отпереть, а попросту разломали ее. Там они, как и ожидали, нашли много сокровищ, но также и девочку. Тогда старик сказал:

– Недаром говорят, что беда придет к тому, кто обманет доверчивого гостя. Не к добру все это!

Грима спросила у Аслауг, как ее зовут. Но Аслауг ничего не отвечала, делая вид, будто она немая.

– Плохо наше дело, – сказал старик, – так я и думал; что же нам теперь делать с этим ребенком? Все знают, что мы бездетные, и что мы скажем людям, когда они начнут нас расспрашивать о ней?

Но Грима сказала:

– Мы выдадим девочку за свое дитя и назовем ее Кракой, как звали мою мать.

– Никто не поверит, – продолжал расстраиваться старик, – что такие безобразные и гадкие холопы, как мы, прижили такую пригожую и нарядную дочку.

– Дурень ты, и без меня тебе не придумать ничего путного, – возразила старуха, – а уж я сама позабочусь обо всем. Ты прав, никто не поверит, что это наша дочь. Но ничего – выдадим ее за безродную бродяжку, которую мы приютили из милости и взяли себе на воспитание. А чтобы нам поверили, вымажем ей лицо и волосы дегтем, оденем ее в лохмотья и заставим делать всю самую тяжелую работу по дому.

Так и сделали. Соседи поверили, что старики приютили бродячую нищую девочку, и несчастная Аслауг росла в великой бедности, трудах и лишениях под именем Краки. А поскольку она никогда не говорила, то все считали ее немой.

О первой встрече Рагнара и Аслауг

Как раз в это время Рагнар Лодброк воевал и странствовал по морям, чтобы прогнать свою кручину из-за смерти Торы.

Вот как-то раз летом он пристал к берегам Норвегии и вечером расположился со своими драккарами в одном заливе с целью наготовить съестных припасов для нового военного похода. Поутру послал он своих людей, занимающихся заготовкой провизии и называющихся у викингов кормовщиками, на берег, дабы они напекли новый запас хлеба для его дружины. Они увидели близ берега избушку, над крышей которой дымилась печная труба, и направились к ней, чтобы расположиться подле печи и удобнее выполнить свою работу; это и была та самая хижина, где жила Крака.

А сама Крака еще рано поутру вышла на луг пасти хозяйский скот; но, увидев, что в залив прибыло так много кораблей, начала мыться и чесать голову, невзирая на строгий запрет Гримы. Умывшись и расчесавшись, она стала прекраснейшею девушкой, и волосы у нее были так пышны и длинны, что свисали до самой земли. Потом она пошла домой, а кормовщики к тому времени уже расположились в их доме и затопили печь. Увидав девушку, они весьма удивились и спросили у Гримы, ее ли дочь Крака. Грима отвечала, что ее.

– Быть того не может, – сказали кормовщики. – Она прекраснейшая из дев, а ты дурна и страшна, как ведьма.

– И меня находили очень пригожей в то время, когда я жила у отца в деревне, хоть теперь этого и не видно, потому что я сильно постарела и изменилась от нужды и лишений, – отвечала им Грима.

Кормовщики попросили, чтобы Крака месила для них тесто, а сами начали печь хлеб. Крака принялась за дело, а кормовщики беспрестанно поглядывали на нее, любуясь ее красотой и забывая работу, так что весь хлеб у них подгорел. Когда они возвратились к кораблям, дружина стала требовать, чтобы их наказали за небрежность, потому что никогда еще хлеб не был выпечен так дурно. Рагнар спросил, в чем причина их небрежения к работе, и кормовщики сознались во всем, говоря, что сроду не видали такой красавицы.

– Однако ж она все равно не так прекрасна, какой была моя Тора Горная Лань, – сказал Рагнар, но кормовщики стали уверять, что она ничем не хуже. Рагнару показалось это преувеличением, и потому он приказал, чтобы несколько человек отправилось на берег узнать, правду ли он слышал, – в противном случае кормовщики будут строго наказаны за оскорбление памяти Торы. В тот день была сильная буря, так что послы не могли пуститься в путь. Когда на другой день они собрались, то Рагнар заявил:

– Если Крака столь же прелестна, какой была Тора, и если столь же умна, как она, то пусть придет ко мне, но только не в платье и не без платья, не сытая и не голодная, не одна, но и не в обществе других людей.

Послы отправились в дом Гримы и нашли, что все сказанное кормовщиками о красоте Краки не было преувеличением. И тогда они передали ей поклон и пожелание своего конунга. Грима, услышав условия Рагнара, заметила, что их конунг, скорее всего, не в своем уме. Но Крака сказала, что она исполнит его требование, но не раньше, чем завтра поутру. С этим ответом послы вернулись к драккарам Рагнара.