Большая книга скандинавских мифов: более 150 преданий и легенд

– Боги вняли твоим жалобам, Рерир, – сказала Лиод, – и решили тебе помочь. Возьми этот плод, отдай его своей жене, и тогда твое желание исполнится. У тебя родится сын, имя которого будет жить в веках, пока волк не сожрет солнце и в огне мирового пожара не погибнут люди и боги.

Рерир радостно подхватил брошенное ему на колени яблоко, а Лиод полетела обратно в Асгард сообщить асам, что она выполнила их приказание.

Все совершилось так, как предсказала посланница богов. Едва жена Рерира откусила кусочек от яблока, как почувствовала под сердцем ребенка. Никто так не благодарил богов, как старый король, но ему не суждено было дождаться рождения сына. Он умер несколько месяцев спустя после встречи с Лиод. Впрочем, ведь известно, что без чьей-то смерти никто на свет не родится…

Королева горько оплакивала уход мужа и с еще большим нетерпением ожидала появления ребенка. Однако прошел год, за ним второй, а он все не рождался. Наконец, когда минуло уже в три раза больше положенного срока, вдова Рерира разрешилась мальчиком. Причем таким большим и крепким, что тот сразу же, с первого дня рождения, встал на ноги и пошел. Королева, не выдержав изнурительных родов, вскоре после них скончалась, успев назвать сына Вёльсунгом.

Боги не солгали. Вёльсунг рос не по дням, а по часам и уже юношей прославился как отважный боец и искусный военачальник. Его имя далеко разнеслось по свету. Когда же он возмужал и ему пришла пора жениться, ётун Хримнир прислал сыну Рерира в супруги ту самую валькирию Лиод, которая когда-то принесла яблоко его покойному отцу. Она родила Вёльсунгу десять сыновей и дочь, о дальнейшей судьбе которой и пойдет настоящая повесть.

Свадьба Сигни

В замке короля франков Вёльсунга, которого «Сага о Тидрике из Берна» именует Сивьяном, властвующим над страной Тарлунгаландом, вот уже несколько дней кипел пир. Немало лет прошло с тех пор, как был выстроен из диких валунов и толстых бревен этот замок, но еще никогда не видел он под своей крышей столько гостей. Съехались все друзья и родственники старого короля, предводители его дружин и даже простые воины. Единственная дочь Вёльсунга, красавица Сигни, выходила замуж за короля Гаутланда – Сиггейра – и уезжала вместе с мужем за море, в его королевство.

Как и большинство жилищ тех далеких времен, замок Вёльсунга был сложен вокруг дерева – огромного старого дуба, которому Вёльсунг в честь жены дал название дуба валькирий. Его могучий, в шесть обхватов ствол, подобно исполинской колонне, поддерживал все здание, а вершина с далеко распростершимися ветвями пышным зеленым облаком вздымалась над черепичной крышей. Между корнями этого лесного великана, на земляном полу замка, возвышались длинные столы, на которых громоздились целиком зажаренные звериные туши, а подле стояли открытые бочки с пенящимся медом и крепкой брагой. Как только содержимое какой-либо из этих бочек подходило к концу, рабы выкатывали ее из зала, а на ее место ставили новую.

Это была Сигни. С ее платья и волос потоками стекала вода, щеки побледнели

Хозяева и гости ели, пили и веселились, и только сама невеста была задумчива и грустна. Она выходила замуж не по своей воле. Не нравился ей Сиггейр, а за его вкрадчивыми, льстивыми речами она угадывала коварство и скрытую жестокость. Сигни с тоской думала о том, что скоро она навсегда расстанется с родным домом, расстанется с отцом, братьями, расстанется со старшим и самым любимым из них, Сигмундом.

Сигмунд и Сигни были близнецы. Они вместе родились, вместе выросли, и если Сигни превосходила всех красотой, то Сигмунд не знал себе равных по силе и мужеству. Сигмунд был столь могуч, что мог пить яд без вреда для себя. Неудивительно, что многие предвидели – слава Сигмунда скоро превзойдет славу его великого отца. Сигмунд тоже недолюбливал Сиггейра, но он знал непреклонный характер старого Вёльсунга и потому не давал воли своему языку.

Уже немало пенного меда было выпито, и порядком захмелевшие гости только что затянули своими хриплыми голосами свирепую, как вой морского ветра, воинственную песню викингов, как вдруг дверь в зал внезапно распахнулась и на ее пороге возник сам бог Один, босой, в холщевых штанах. Голову владыки Асгарда венчала потрепанная широкополая шляпа, с плеч свисал заплатанный синий плащ, а в правой руке сверкал огромный меч. У Одина был всего один лишь глаз, но этот глаз светился глубоким умом, да и вся наружность старика была так грозна и неприступна, что все невольно смутились и никто не осмелился даже поприветствовать владыку Асгарда.

Не обращая на это внимания, Один, войдя в зал, быстро прошел между рядами гостей и, подойдя к дубу валькирий, с такой силой всадил в него меч, что он по рукоятку ушел в ствол.

– Я оставляю здесь этот меч, имя которому Нотунг, – произнес он, и его слова эхом отозвались в наступившей тишине, – в дар тому, кто сумеет его вытащить. И знайте, что лучшего меча никто из смертных еще не держал в своих руках.