Босиком по краю моря

Пчелинцева была благодарна Боярову – более внимательного и понимающего начальника, наверное, на свете не было. Женя, конечно, догадывалась, что к этому вниманию примешивается и что-то очень личное. Но ей даже страшно было подумать, что кто-то может претендовать на ее благосклонность. Тем более в этой ситуации… Бояров вроде бы все понимал, но не отступал – его заботы простирались далеко за пределы офиса. С некоторых пор он отказался от личного водителя и сам сел за руль. Это позволило ему без стеснения и без ненужных разговоров среди сотрудников возить Женю на работу. Когда он впервые за ней заехал, она обрадовалась. Утром Пчелинцева теперь вставала тяжело, собиралась долго и, боясь опоздать, вызывала такси. Ехать было недалеко, но все равно за неделю набегала приличная сумма. А Женя теперь очень считала деньги. Она завела два счета и каждый месяц на них откладывала сбережения. Пока накопила она негусто.

– Спасибо, что заехал, я к концу недели что-то вымоталась, – призналась она Олегу, когда они ехали на работу. Женя промолчала, что помимо усталости, лимит на поездки был уже исчерпан – два дня назад пришлось ехать на такси с работы. Внезапно сильно похолодало, а автобуса долго не было. Женя боялась простудиться.

– Я теперь каждый раз буду заезжать за тобой, – сказал Бояров.

– Зачем?! Не надо, я отлично сама добираюсь. И ходить мне полезно! – запротестовала Женя.

– Знаешь, это мне удобно, – заметил Бояров, – я совершенно не успеваю обсудить с тобой детали проекта. К концу дня я просто никакой. А днем я отлавливаю всех тех, кто должен либо у нас выступать, либо быть экспертом, а то еще приходят финансовый директор с главным бухгалтером, и… Ну, сама знаешь, чем и когда это заканчивается!

– О, знаю! – рассмеялась Женя.

Сама она терпеть не могла их главбуха – базарную, не имеющую никаких внутренних ограничителей тетку. Специалистом та была средним, подрабатывала еще в одной конторе, а потому часть бухгалтерских обязанностей сваливала на сотрудников других отделов. Вплоть до того, что Женя однажды увидела, как секретарь Боярова, легкомысленная девица двадцати годов, печатает договоры с поставщиками питьевой воды. Женя тогда подумала, что ничего сложного в таком договоре нет, но все же бухгалтерия должна держать все в своих руках. Однако пользоваться чужим трудом этой даме было недостаточно. Периодически она выбирала жертву из людей, зависящих от нее, и позволяла себе поучения в самом хамском тоне. Она однажды попробовала задеть и Женю. Но та смерила ее взглядом и захлопнула дверь своего кабинета перед ее носом. Главный бухгалтер приготовилась к длительной войне и противостоянию, но Пчелинцева просто перестала ее замечать. Доходили слухи, что дама копает под Женю и частенько ходит жаловаться Боярову. Но Женя даже пальцем не пошевелила, чтобы что-то предпринять по этому поводу.

– Знаешь, по-хорошему ее надо убрать. Но у нее такие семейные обстоятельства…

– «У господина широкое сердце…» – пошутила Женя цитатой из какого-то фильма.

– Да нет. Я не люблю дрязги. А они неизбежно начнутся.

– Если ты ее не уберешь, начнутся другие дрязги, – ответила Женя и пожалела. Она давно зареклась вмешиваться в кадровые вопросы Агентства.

Но Бояров подхватил эти ее слова:

– Во-о-от, мы с тобой утром, на свежую голову, все это и обсудим. Так что решено, утром я у тебя!

– Хорошо! – наконец согласилась Женя. В конце концов, и этот вопрос она сможет отрегулировать. Ну, будет уезжать на работу раньше и предупреждать Боярова по телефону.

Спорить Жене было уже тяжело, словно растущий живот забирал ее энергию. В свободное время она уходила на берег моря и гуляла вдоль кромки воды. Впрочем, это уже была кромка льда. Колючий ветер Балтики Пчелинцеву не пугал, не мешал ей. Наоборот, бодрил. И домой она возвращалась румяная, усталая, ложилась отдохнуть и засыпала хорошим крепким сном. В выходные дни она восстанавливалась и набиралась сил перед рабочей неделей.

Мало-помалу ее жизнь наладилась и обустроилась. Волновало только одно – Женя до сих пор ничего не сказала родителям. В это было нелегко поверить, но в канун Нового года, когда врач официально поставил срок пять месяцев, Женя в разговоре с матерью и словом не обмолвилась о своем положении. Татьяна Владимировна упрашивала Женю приехать на Новый год, приводила доводы практичные и эмоциональные. На все Женя отвечала одинаково:

– Мама, праздники, с билетами проблема. Я лучше потом приеду, когда схлынет это сумасшествие новогоднее.

Татьяна Владимировна и Илья Петрович на словах соглашались, в душе огорчались, но уж больно они соскучились по дочери.