Боже, храни мое дитя

Когда Брайд спросила, когда и откуда она у них появилась, Ивлин помолчала, потом налила себе в чашку немного загадочного напитка из бутылки и сказала:

– Видишь ли, это довольно долгая история… – Она снова умолкла, а Брайд, притихнув, приготовилась слушать. Пусть будет любая длинная история. Пусть будет все, что угодно, лишь бы самой перестать думать! Перестать психовать из-за странных перемен в ее теле; перестать волноваться, что кто-нибудь, не дай бог, это заметит. Когда она вылезла из корыта и взяла протянутую футболку, Ивлин то ли ничего особенного не приметила, то ли просто ничего не стала ей говорить. А ведь Брайд всегда отличалась пышным бюстом, и этот бюст все еще был при ней, когда Стив вытаскивал ее из «Ягуара». И когда они ездили в больницу, ее груди тоже были на месте. А теперь вдруг исчезли! Причем выглядело это так, словно ей сделали мастэктомию, но соски случайно оставили нетронутыми. Ничего у нее не болело; все органы вроде бы работали нормально, вот только странным образом прекратились менструации. Господи, что же это за болезнь такая? Никаких недомоганий она не чувствует, зато видит их последствия. «Это я им больна, – вдруг поняла она. – Это его проклятье».

– Хочешь? – Ивлин указала на жестянку.

– Да, хорошо бы. – Она смотрела, как Ивлин умело свертывает «косячок», потом с благодарностью приняла сигарку, затянулась, закашлялась, но потом больше уже не кашляла.

Некоторое время они молча сидели рядом и курили, потом Брайд все же спросила:

– А что ты имела в виду, когда сказала, что вы нашли ее под проливным дождем?

– Но именно так все и было. Мы со Стивом возвращались домой после одной протестной акции, я и не помню какой, и увидели на ступеньках кирпичного крыльца маленькую девочку, промокшую насквозь. У нас тогда был старый «Фольксваген». Стив сперва притормозил, а потом и вовсе остановил машину и вышел посмотреть, в чем дело. Мы оба решили, что девочка либо заблудилась, либо ключ от дома потеряла. Стив наклонился к ней и спросил, как ее зовут.

– И что она ответила?

– Ничего. Ни слова не сказала. Она была мокрая, продрогшая, но все равно отвернулась, как только Стив присел перед ней на корточки и попытался заговорить. А когда он коснулся ее плеча, она мгновенно скрючилась да как бросится прочь прямо по лужам в своих теннисных туфлях. Ну что ж, Стив вернулся в машину, и мы поехали дальше. Но тут дождь полил прямо как из ведра, заливая ветровое стекло настолько, что видно ничего не стало, и мы решили, что проще переждать, и припарковались возле какого-то кафе. «Бруно», так, кажется, оно называлось. Ждать в машине мы не стали и зашли внутрь – скорее, правда, в поисках убежища, чем того кофе, который нам подали.

– А девочку вы потеряли из виду?

– Тогда да. – Ивлин, докурив «косячок», подлила себе в чашку еще пойла из бутылки и сделала пару глотков.

– А на то крыльцо она вернулась?

– Нет. Как только дождь стал потише, мы вышли из кафе, и тут я ее заметила. Она скорчилась рядом с мусорным баком на задворках кафе.

– Господи! – прошептала Брайд, дрожа так, словно это она, промокшая насквозь, пряталась в том переулке под проливным дождем.

– Стив сразу решил, что оставлять ее там нельзя. Я-то как раз сомневалась, говорила, что это не наше дело, а он просто подошел к ней, схватил в охапку и забросил на плечо. Она, естественно, завопила: «Киднеппинг! Киднеппинг!», хотя и не слишком громко. Мне, во всяком случае, показалось, что ей вовсе не хочется привлекать к себе внимание – тем более внимание свиней, то есть копов. Мы общими усилиями засунули ее на заднее сиденье, сели сами и заперли дверцы.

– А она успокоилась?

– Ох, нет! Продолжала безумствовать, орала: «Выпустите меня!», колотила ногами по спинкам наших сидений. Я осторожно попыталась поговорить с ней. Тихо и как можно мягче, чтобы она не испугалась, сказала: «Детка, ты же насквозь промокла», а она в ответ: «Сука! Ты что, не видишь, что дождь льет!» Но я все-таки продолжала ее расспрашивать; спросила, знает ли ее мама, что она под дождем на крыльце сидела, а она в ответ: «Да, знает она, знает, ну и что?» Вот как было на это реагировать? Потом она вдруг начала ругаться – самыми грязными словами! Ты просто представить себе не можешь, какие гнусности у нее изо рта вылетали.

– Господи…

– В общем, мы со Стивом посмотрели друг на друга и, не говоря ни слова, поняли, что нам с ней делать: для начала вымыть, высушить и накормить, а уж потом выяснять, откуда она и чья.

– Ты говорила, ей было лет шесть, когда вы ее нашли? – уточнила Брайд.

– Да, примерно. Точно-то я не уверена. Она так нам и не сказала, сколько ей лет, да, по-моему, толком и не знала этого. Правда, молочные зубы у девочки к тому времени уже выпали. Но пока что у нее и месячных нет, и грудь плоская, как доска.