Британские дипломаты и Екатерина II. Диалог и противостояние

В одном из последних писем Гарриса, отправленных в Лондон, извещалось о приезде в Петербург курьера из Вены. Как стало известно британскому послу, он привез «самые точные и многочисленные карты турецких границ и крепостей». И, как предполагал Гаррис, вместе с картами у курьера с собой имелся план раздела Оттоманской империи, начертанный самим императором Австрии. Этот план императрица не сообщила никому, кроме князя Потемкина. Естественно, что о нем очень быстро стало известно британскому послу. «Белград, с одной стороны, а Очаков, с другой, вероятно, послужат первыми предметами раздела, если только императрица примет этот план», рассуждал Гаррис601

. Однако он не был уверен в решимости императрицы согласиться с предложением Иосифа II.

В одной из депеш Гаррис остановился на подготовке России к войне с Турцией. «Миролюбивые и смиренные ответы Порты, конечно, не произведут никакой перемены благоприятной для турок, – писал он 18 января 1783 г., – и послужат только к усилению алчности и к возбуждению честолюбия обоих (России и Австрии – Т.Л.)

императорских союзников»602

. «Здесь приготовления, как военные, так и морские, усердно подвигаются», – продолжал Гаррис. Дипломат уверял, что «начальствовать великой армией» будет князь Потемкин. Именно он возглавит осаду Очакова и «вторжение» в Бессарабию. Во главе «наблюдательной армии», расположенной на границах Польши, встанет Румянцев. Резервный корпус возглавит князь Репнин. Каждое из подразделений армии насчитывает от 35 до 40 тыс. человек. На западном берегу Каспийского моря расположится корпус генерала Павла Потемкина, а вблизи Кубани – корпус генерала Суворова. По информации, полученной Гаррисом, в июне из Херсона и Петербурга выйдут по 10 кораблей, которые должны будут объединиться с пятью судами, находящимися в Средиземном море. 8 или 9 кораблей, годных к службе, останутся в Кронштадте. Вместе с 50 галерами их будет достаточно, чтобы «удержать в почтении шведов». Как видно, дипломат был неплохо информирован о состоянии военных и морских сил России в преддверии войны с Турцией.

В январе 1783 г. Гаррис отправил письмо лорду Грантаму, в котором сообщал о своей беседе с князем Потемкиным, в которой тот сетовал на доктрину императрицы о вооруженном нейтралитете. «Он жаловался мне, – писал Гаррис, – как тяжело отразится на них вредные последствия новой нейтральной Лиги с тех пор, как у них флот в Средиземном море». Подобная эскадра, на взгляд Потемкина, окажется совершенно бесполезной, потому что маловероятно, чтобы турецкий флот «отважился на битву». В то же время нейтральный флаг может прикрывать всякую торговлю, а потому «нельзя рассчитывать ни на добычу, ни на остановку судов, пробирающихся в Архипелаг … чем бы ни были они нагружены»603

. Выслушав сетования Потемкина, Гаррис попенял ему, что давно это понял и не раз просил донести свои резоны императрице. На это князь отвечал, что в России «к рассудку никогда не обращаются, лишь бы были польщены страсти».

В конце января 1783 г. Гаррис получил известие о подписании в Версале предварительных условий мира между Великобританией, Францией и Испанией. Однако это событие, на его взгляд, не вызвало никакой реакции со стороны императрицы и ее министров, и даже его «друг» князь Потемкин в разговоре с послом старался избегать этого предмета, насколько возможно. В то же время Гарриса удивило, что никакого упоминания о вмешательстве или о вооруженном нейтралитете не было слышно. Анализируя сложившуюся ситуацию после подписания мира в Версале, дипломат пришел к выводу, что не следует поддерживать Россию в случае ее войны с Турцией. «Северные державы не оказали нам помощи в нашей войне, – могут ли … они ожидать, что мы вмешаемся в войну, возникающую для них? – писал Гаррис лорду Грантаму. – Если мечтательные надежды императрицы насчет основания Восточной империи восторжествуют, я не понимаю, к чему их поддерживать нам … Я советую не спешить с подобными мерами … Зачем нам за них вступаться?»604 Как видно, «естественный союзник» Великобритания была готова отказать в помощи России заранее, еще до того, как началась война с Турцией.

Между тем, императрица озаботилась недостатком опытных морских офицеров на своих судах и решила пригласить на их должности англичан. Как извещал свое руководство Гаррис 17 февраля 1783 г., из Петербурга в Лондон был направлен курьер с предписанием послу Симолину «испытать адмирала Роднея и употребить всевозможные средства к тому, чтобы убедить его вступить в русскую службу». В случае же его отказа, надлежало уговорить адмирала Гуда или командора Эллиота, или кого-нибудь другого «между офицерами высокого чина и известной репутации». Если же кто-либо из британских офицеров согласится на предложение российской стороны, то Симолину следовало немедленно обратиться к Его Величеству королю с просьбой о том, чтобы им было позволено служить императрице. Российский посол должен был также пригласить на службу офицеров низших чинов, и «не щадить никаких усилий для того, чтобы их уговорить»605.