Британские дипломаты и Екатерина II. Диалог и противостояние

Особое место в распоряжениях императрицы отводилось мерам, связанным с амнистией участников крестьянской войны. «Всем лицам, замешанным в последнем мятеже, – отмечал Ганнинг, – объявлено всеобщее помилование, причем объясняется, что все касающееся до этого события будет предано забвению; кроме того объявляется свобода всем заключенным в тюрьму за какие бы то ни было преступления в продолжение десяти лет, в течение которых над ними еще не был произнесен приговор, и всякое преступление совершенное более 10 лет тому назад и обнаруженное в течение этого периода времени, признается уже не подлежащим расследованию». Кроме того, все несостоятельные должники, заключенные в продолжение пяти лет, также освобождаются от наказания426

.

Однако императрица не ограничилась указанными мерами. В послании Саффолку от 6 апреля 1775 г. Ганнинг отмечал: принимая во внимание убытки, понесенные губерниями, бывшими местом восстания, Ее Императорскому Величеству «угодно было выдать им заимообразно полтора миллиона рублей, сроком на 10 лет, с условием выплачивать по одному проценту в течение первых трех лет и по три в течение остальных семи лет». Эта сумма, пояснял посол, предназначалась к раздаче владельцам крестьян в размере 40 рублей на каждого человека, «которых они лишились вследствие последнего мятежа»427

. Судя по перечисленным дипломатом мерам, принятым Екатериной II, она стремилась, что называется «раздарить пряники», и успокоить тем самым все слои общества, от низов до верхов, не прибегая, впрочем, к кардинальным мерам. И ей это удалось. Во всяком случае, события 1773–1775 гг. явились последней крестьянской войной в истории России и не только в правление Екатерины II.

Заметим, что со временем отношение посла к Екатерине II заметно изменилось. Неоднократные заявления императрицы о преданности интересам Англии и британской нации, особое отношение к выходцам из Англии, «милостивое и великодушное внимание», оказанное ею английским торговцам в Санкт-Петербурге, наконец, основание фонда для поддержания кредита тех английских домов в Петербурге, «которые в том нуждаются»428

, заставили Ганнинга оценить деятельность императрицы более высоко, чем прежде. Не последнюю роль в том сыграло, конечно же, вручение ему по просьбе короля Великобритании ордена Бани. Ганнинг поведал об этой церемонии Саффолку в послании от 28 июня 1773 г. «Сделав три поклона, из коих один при входе в залу, другой посредине, а третий уже приблизившись к императрице, я сказал Ее Величеству, что явился за получением той милости, которую она столь благосклонно согласилась оказать мне; затем я стал на колени, а императрица, взяв со стола приготовленную к тому случаю шпагу, оправленную в золоте и осыпанную бриллиантами, и коснувшись три раза до моего плеча, произнесла … слова». После чего она надела на правое плечо Ганнингу орденскую ленту и передала звезду. «Вслед за тем снова взяв со стола шпагу, она вручила ее мне, выразив желание, чтобы я принял от нее и носил шпагу, служившую для посвящения меня в рыцари»429

.

По достоинствам оценил британский посол и внутреннюю политику Екатерины II. В одной из своих последних депеш в Лондон от 9 ноября 1775 г. посол свидетельствовал: «Сегодня Ее Императорское Величество поехала в Сенат, чтобы сообщить проект, касательно лучшего устройства различных … русских губерний … Труд этот весьма обширен и вполне принадлежит императрице; дух человеколюбия, которым он пропитан, забота о благополучии каждого сословия ее подданных, а также мудрость, руководящая этим благодушием, принесут Ее Императорскому Величеству еще более чести, чем достойно прославленные ее Наказ комиссии о составлении проекта нового уложения»430.

Как бы то ни было, но высокие оценки деятельности российской императрицы, не могли компенсировать те неудачи, которые постигли британского посла при исполнении порученной ему миссии. Ганнинг не сумел, как и его предшественники, заключить союзный оборонительный договор с Россией. Он не добился участия Великобритании в качестве посредницы в переговорах о мире России с Турцией. Кроме того, не сумел привлечь российские войска для подавления восстания английских колоний в Северной Америке. Все это побудило министра Саффолка отозвать посла из России «по состоянию здоровья».