Бумажный грааль. Все колокола земли

– С ним правда все будет хорошо, не сомневайся.

Сильвия слегка улыбнулась и, вспомнив о том, что из себя представлял ее отец, подмигнула ему.

По трассе мимо них промчалась патрульная машина, которая повернула на Лэнсинг-стрит.

На следующее утро Говард проснулся от завываний бензопилы. Было одиннадцать утра, солнце ярко светило в окна. Значит, дядя Рой не провел ночь в тюремной камере. Говард проспал без снов и сейчас мог запросто перевернуться на другой бок и снова уснуть. Однако впереди много дел. Он проверил колено – оно болело и по-прежнему плохо сгибалось, но по сравнению со вчерашним вечером наметился прогресс. Говард вновь обернул его эластичным бинтом, взял трость и, хромая, подошел к окну. С пилой в руках дядя склонился над остатками досок. Бросил какие-то обрезки в кусты, положил очищенную доску поверх стопки и отпил кофе из кружки.

Взбодрившись при мысли о кофе, Говард оделся и пошел на кухню. При ходьбе колено немного расслабилось, и он почувствовал себя Железным дровосеком, который, заржавев на дожде, постепенно возвращается к жизни.

Появилась тетя Эдит с метелкой для пыли в руках. На лице у нее было выражение тоски по старым временам, когда все казалось проще.

– Доброе утро, – проговорила она. – Кофе, наверное, уже остыл.

– Еще горячий. – Говард добавил молока и сахара в кружку, которую ему подала тетя. Она смотрела на него внимательным, оценивающим взглядом, словно Говарду опять было тринадцать лет и его поймали, когда он швырял сырые яйца в дома соседей. Интересно, много ли тетушке известно об их вчерашних похождениях? – У дяди Роя все хорошо?

– У него всегда все хорошо. Этот человек не умеет в себе сомневаться. Просто летит на волне собственного энтузиазма.

– Он вчера поздно вернулся?

– Да, после двух. Говорит, сидели в «Тип-топ лаунж» до закрытия, но он не пил.

– Все было не так, – сказал Говард. – Я попал в неприятности в Мендосино, и он пришел мне на выручку.

– Могу представить, что за неприятности. – Тетя Эдит убрала волосы с глаз, но несколько локонов вновь упали обратно. На лице не было и намека на улыбку. – Он благословлен, прямо как полевые лилии. А вот за тебя я переживаю. И неделю здесь не пробыл, а уже во что-то ввязался. Я чувствую, дело серьезное. Знаю, ты не виноват. Оно поджидало тебя здесь, под открытым небом. И ты попал в самый эпицентр, точно корабль в шторм. Наверное, еще можно уплыть, еще можно отступиться.

Говарда поразила категоричность в словах тети. Он прекрасно понимал, что она вовсе не грубит и не выгоняет его из дома.

– Уговори Сильвию поехать на юг вместе с тобой. Тут ей нечего делать, а там что-нибудь да получится. Я давно об этом думаю. Откроет магазинчик в большом торговом центре и обязательно добьется успеха. А потом откроет второй, третий – и так целую сеть. Я читала про женщину, которая торговала печеньем и заработала на этом целое состояние. Здесь Сильвии тесно. Никаких перспектив. Она не уезжает только из-за нас, но мы справимся.

– Может, она сама хочет остаться с вами.

– А может, она хочет уехать с тобой.

Эти слова тоже поразили Говарда. Странно было слышать такое от тети, хотя она частенько говорила что думает. Он пожал плечами.

– Я пока не могу уехать. Нужно завершить одно дело.

– Какое?

– Точно не знаю. Что-то в связи со стариком Грэмом…

– Что именно, Говард? Расскажи мне. Или ты и сам не понимаешь, о чем речь?

Он покачал головой. Во дворе опять загудела пила, постукивали друг о друга доски.

– Возможно, оно и к лучшему, – сказала тетя Эдит. – Наверное, тебя что-то оберегает. Главное, позаботься о моей дочери. Сил у нее не так много, как ей кажется. Мы все от нее зависим.

Тетя с гордостью улыбнулась, и в этот момент, когда ее лицо стало мягче, на нем проступили черты Сильвии. Пила снаружи завизжала и резко стихла.

– Chingatha! – выругался по-испански дядя Рой, и на лице тети Эдит вновь проступили морщины от многих лет тревоги, труда и заботы.

Вместе они выглянули во двор – дядя сражался с доской, в которой застряло полотно пилы.

– Крови вроде нет. – Тетя Эдит открыла окно. – В чем дело?

– Ни в чем. – Дядя Рой принялся стучать по доске кулаком.

– Выключи пилу, не то поранишься, когда освободишь ее из доски.

– Предохранитель уже сработал, и теперь она не включается. Проклятье! – Дядя осмотрелся в поисках предмета, которым можно по ней ударить, заметил небольшой брусок и схватил его с таким видом, как будто намерен хорошенько проучить эту застрявшую доску. Стукнул по ней бруском, доска раскололась, и половинки упали на землю. Дядя продолжал бить, чтобы наверняка, и разнес ее в щепки. Постоял, широко расставив ноги, наконец выпрямился и поправил подтяжки.

Тетя Эдит наблюдала за происходящим через открытое окно, прикрыв рот рукой.

Дядя Рой изумленно глянул на нее в ответ.

– Пришлось добить пациента! – Он нащупал на корпусе предохранитель и снял его, попробовал включить пилу – работает. После этого дядя Рой нажал на кнопку выключения. – Иногда засранцам взбучка на пользу.