Бумажный грааль. Все колокола земли

Сколько именно? Грэм и не помнил. Годы сливались в одно акварельное пятно, из которого сумбурно выплывали воспоминания – иногда отчетливо, иногда смутно. Чаще всего ночью он просто лежал без сна, следуя за потоком мыслей. Утром Эдит или Сильвия приносили завтрак и кофе. Потом Грэм трудился в огороде – недавно разбитом, но уже загубленном какой-то болезнью. У него, разумеется, были свои подозрения на этот счет, однако он ничего не мог поделать, кроме как трудиться еще больше. Здесь, в лесу, солнечного света не хватало, тем более осенью. При этом и домик, и участок все-таки располагались на открытом пространстве, и Грэм не мог не попытать счастья с капустой и салатом, хотя времени для созревания овощей оставалось не так уж много. Через месяц будет слишком холодно.

Впрочем, главной проблемой были не погодные условия, а какая-то гниль из земли. Почва быстро пересыхала, как бы часто он ни поливал грядки. Уже пару лет Грэм ничего не мог толком вырастить. Что ж, неудивительно. Он знал, что к концу так все и будет – тлен, увядание. И все же эта странная болезнь, эта гниль, от которой листья покрывались пятнами и засыхали, не давала ему покоя. Даже еще оставаясь зелеными, овощи начинали дурно пахнуть.

Сегодня утром Грэм чувствовал себя особенно грузным и уставшим. За ночь он дважды просыпался от боли в груди, хотя теперь она затихла. И вот он проснулся в третий раз, вышел на улицу в пижаме и шляпе и стоял посреди залитого лунным светом огорода. Как вылез из кровати – не помнил. Со всех сторон его окружал темный лес, а в видимом кусочке неба густо и ярко светили звезды, как тысячи обещаний. Грэм взял с собой трость и рисовал ею неровные круги на земле, похожие на облака.

Похоже, что, пока он водил тростью по земле, ему снился сон – сон про лососей, собравшихся косяком в глубине океана. И одна рыба, откликаясь на примитивный зов, вдруг не спеша поплыла к берегу, прямо к устью реки, где сидел с удочкой Грэм. Во сне кто-то стоял сзади и смотрел ему в спину, какая-то тень, которая начала испаряться вместе с самим сновидением, как только он подцепил рыбу на крючок.

Часы в гостиной только-только пробили три утра. К четырем дядя Рой придет его будить. Говарду не давала спать не только мысль о надвигающемся приключении, связанном с возвращением украденного сарая. Иногда среди ночи он начинал волноваться из-за каких-то мелочей – неоплаченных счетов, давно откладываемых дел, неуловимых рисунков на рисовой бумаге, которые в итоге оказываются чем-то другим. Дома Говард легко решал эту проблему: уходил спать на диван в гостиной, и сама перемена места помогала ему заснуть. Здесь же, у дяди Роя, так не сделаешь. Еще подумают, что Говард недоволен своей кроватью, и тетя Эдит изведется от переживаний.

Правда, кровать действительно была отвратительная. Она провисала в середине, и, полежав на животе хотя бы две минуты, утром можно было проснуться с ужасной болью в спине. Сейчас Говард устроился на самом краю, где матрас поддерживался каркасом кровати, и думал о том, чем бы себя занять. Завтра он снова займется очисткой досок и, возможно, стащит штук пять, чтобы подложить себе под матрас.

Говард приехал сюда отдохнуть, разобраться с делами и понять, изменились ли его чувства к Сильвии. Оказывается, не изменились. Хотя бы это он сумел выяснить. Прошло всего два дня, а он опять по уши в нее влюбился. Она же, судя по всему, видела в Говарде лишь еще одного мужчину, которому требуется присмотр, как и дяде Рою. Странноватый братец явился с юга и тут же вляпался в неприятности. А если не возвращаться на работу в музей и остаться тут, в Форт-Брэгге, что тогда? Можно, конечно, поселиться у дяди Роя и стать для него обузой. Когда сбережения иссякнут, заняться махинациями с продуктовыми карточками или найти работу на лесопилке, откуда его уволят в сезон дождей.

Однако и мысль о возвращении домой создавала внутри какую-то пустоту. Ничто не держало Говарда в южной Калифорнии, кроме малочисленной группки друзей, которая с каждым годом теряла свою численность. С приездом на север он будто перерезал швартовый трос и отправился в свободное плавание. Настало время расправить паруса, достать карты и компас.