Бунич Игорь – В центре чертовщины

Мы молчали. А за спиной Рихтера появлялись всё новые и новые мертвецы, забивая

проход. Они стояли, залитые светом прожектора, страшные, оборванные, бледные, сжимая

в руках как будто только что полученное оружие.

— Also, Frieden? — повторил Рихтер и, вновь не получив ответа, прибавил:

— Часть находилась здесь по моему приказу. Я один отвечаю за всё.

-— Мы ещё обсудим этот вопрос, — сказал я. В этот момент выскочивший из-за моей

спины “рейнджер” молниеносным движением выбил из рук Рихтера неизвестно откуда

появившийся пистолет. Он сказал, что отвечает за всё, и тут же хотел уйти от

ответственности. О том, что он мог для начала пристрелить и меня, я как-то не подумал в

тот момент.

Их выводили наверх, и в дневном свете они выглядели ещё страшнее. Не в силах

открыть глаза, они безучастно стояли, подняв руки, пока солдаты Окса обыскивали

каждого из них. Монахи, сбившись в кучу под ажурной колоннадой в углу двора, с

испугом глядели на выходцев из ада. С понятным испугом, так как рыло у них было,

наверняка, в пуху. Всё время боя они молились в трапезной, куда были согнаны в

принудительном порядке под присмотр батальонного капеллана Страйза, сержанта

Солдмена и его солдат.

Обыск немцев продолжался. На расстеленные плащи летели солдатские книжки,

личные знаки, письма, амулеты, кресты, оружие и индивидуальные пакеты. Вдруг что-то

привлекло моё внимание, я даже не могу определённо сказать, что именно. “Рейнджер”,

обыскивающий стоявшего ближе всего ко мне унтер-офицера вынул из его карманов нечто,

блеснувшее в лучах заходящего солнца. “Рейнджер” спокойно бросил это на расстеленную

плащ-палатку, а я, взглянув туда, похолодел. Передо мной среди всякой ерунды,

принадлежащей обысканному эсэсовцу, лежали значок и пистолет Элен.

Часть 3

ОБМЕН

I

Эрнст Дилле, 27 лет, уроженец Макленбурга, обершарфюрер СС7, помощник

командира взвода 2-й роты 314-го отдельного батальона, оперативно входящего в дивизию

СС “Герман Геринг”. Задорные, вероятно, серые глаза, тёмные волосы. На мундире — знак

возрождения и какая-то медаль, кажется, “За храбрость”. О получении медали никаких

отметок нет. Серый парадный мундир тщательно отглажен, вероятно, специально для

съёмки. Рунические “С” и знаки различия хорошо выделяются на фоне чёрного воротника.

Небольшой, твёрдо сжатый рот, прямой нос — всё, как и положено настоящему арийцу.

Я бросил “Солдатскую книжку” на стол и посмотрел на сидящего передо мной

человека. Глаза его тщательно забинтованы, иначе боль не позволит ему отвечать на

вопросы. Лицо страшно заросло, но всё-таки это не двухгодичная щетина. Вероятно,

поначалу они ещё следили за собой, а потом плюнули. Плюнули следить за собой, но не за

оружием. Немцы! Их можно победить, но нельзя победить в них их самих. Предстояло

решить массу загадок. Почему они отсиживались в лабиринте? Где похищенное в порту

золото? Кто несёт ответственность за гибель военнопленных? Где Лозер? Лу в соседнем

помещении уже вцепился в Рихтера, используя свой богатый опыт допроса фанатичных

японских полковников на островах Тихого океана.

Я должен быть рядом с ним, но я уединился в пустой келье с обершарфюрером Дилле

и чувствую, как противно дрожат мои руки. Узкая келья, похожая скорее на камеру, уныло

оштукатуренные стены, окно-бойница, забранное решёткой, грубо сколоченный стол,

оловянный подсвечник без свечи, медное распятие в углу на стене. Лежанка из соломы, как

требует того монастырский устав, два табурета. На одном из них сижу я, на другом —

Дилле. Я нервно курю и стряхиваю пепел в подсвечник. Дилле от предложенной сигареты

отказался. Фюрер не курил, и он, вероятно, подражая своему кумиру, делает то же самое.

У него большое преимущество передо мной — я не вижу его глаз, и поэтому трудно

сказать, врёт Дилле или нет. Дилле устал. Трёхдневный бой и более чем двухгодичное

сидение в катакомбах заставляют его мечтать о нарах в лагере военнопленных как о

высшем блаженстве. Я погасил сигарету и взял в руки значок Элен.

— Откуда у вас эти вещи, Дилле?

— О каких вещах вы говорите? Я ведь не вижу.

— Я имею в виду значок и пистолет, найденные у вас при обыске. Значок отлит из

бронзы, изображает горящее пушечное ядро, снабжённое крыльями. На ядре барельефом

изображен щит с надписью “6 июля 1944 г”. Такие значки выдавались участникам высадки

в Нормандии. Пистолет системы “Дрессер” двадцать второго калибра, никелированный,

номер 34517. Вы не будете отрицать, что эти вещи найдены у вас?

— Не буду, — ответил Дилле.

— Откуда они у вас?

— Я их нашёл в одном из проходов.

— Когда?

— За несколько часов до боя.

— Послушайте, Дилле. Эти вещи принадлежали нашему офицеру, пропавшему в

лабиринте. И у меня есть основания полагать, что этот офицер убит, и убит именно вами.