Буря слов 3

«Вот бы улететь… Улететь отсюда, как птица…» – тоскливо пронеслось в мозгу.

– Чик-чик-эри́к! Где ты-ы-ы?

Эрика передёрнуло. Он попытался встать – и зашипел от боли. Подвёрнутая лодыжка распухла, точно тесто в кадке. Ему не убежать. Не улететь. Вокруг лишь мёртвые птицы.

Вдоль позвоночника протанцевала дрожь. Гнусный запах птичьего помёта вновь накрыл с головой. Эрику было страшно. Эрик никогда не ходил сюда.

А ведь птиц любил, очень… Только живых. Особенно ту, пичугу с алым хохолком. Как усердно собирал он для неё вкусные крохи, тайком набивал мешочек миндалём! И после кормил в лесу: радостно, прямо с ладошки.

Но кормить приходилось не только её.

Эрик с детства привык, что его задирают. Привык к побоям хулиганов, а затем и к приказам воровать. Он не мог, ну не мог дать им отпор.

Иногда сытые враги великодушно отпускали его. Но чаще били, несмотря на весь марципан и пирожные. Ведь им было мало. Мало!

Клятые бездонные желудки… Они не давали Эрику покоя. А сегодня придумали страшное. Новое.

Эрик знал, что его обманут. Знал с самого первого слова, первого взгляда, которым удостоил его Рябой Жером. Но до жути хотел, чтобы это всё-таки не был обман. Ведь чудеса случаются?

«Проведи ночь здесь, в Птичнике. Докажи, что не слабак. И мы отстанем. Правда-правда отстанем. Навсегда».

Они довели его до разрушенных ворот. Встали за спиной, давя смешки. Выхода не было, путь назад отрезан.

И Эрик рванул с места. Чтобы спрятаться подальше и забиться поглубже.

Прошёл всего час, когда враги пошли следом.

Теперь, измученный, Эрик прятался в сумрачном зале, и лунный свет, будто гигантские шпаги, бил в окна без стёкол там и тут.

Эрика трясло. От боли в лодыжке, от страха грядущего… От Птичника, что склепом смыкался вокруг.

Говорят, когда их Король ещё был молодым, чудак-богатей построил у города Птичник. Он собрал сюда самых странных птиц, что были на свете: умных, красивых, чудны́х… огромных и мелких, хищных и безобидных. Не раз и не два Король и его свита ходили сюда развлекаться.

Но однажды, в голодный-преголодный год, случилась беда: Птичник сгорел дотла вместе с хозяином. Теперь тут царствовали пыль да кости. Живые птицы, проникая сквозь дыры в крыше и стенах, гадили и галдели при свете дня, но никогда – никогда! – не вили здесь гнёзда.

Птичник был мёртв.

Кто-то говорил, что виной всему – тёмные искусства. Мол, тот богач был колдуном. Вот и заигрался однажды. Другие твердили, что вина бродяг-проходимцев. Ну а третьи…

Слева прошуршало, точно крыса.

Эрик дёрнулся – и невольно вскрикнул, потревожив лодыжку.

– Нашёл! – радостно завопили из коридора.

В дверях выросла фигура. За ней ещё. И ещё.

В горле застрял комок, стоило лишь увидеть, что банда Жерома принарядилась: одни нацепили на лица маски из прогнившей дерюги, другие – черепа гигантских птиц. И все, как один, стали приплясывать, приближаясь к жертве.

– У-у-у, наш птенчик! Мы скуча-а-али…

Что-то блеснуло в руках: у одного, второго, третьего.

«Нож?»

– Чирик…

Жером махнул рукой, и с кирпичей полуразрушенной стены полетели искры.

«Нет! Они не убьют меня. Просто побьют. Не убьют! Иначе кто будет таскать им вкусное?!»

Но чем ближе подступали враги, тем сильнее колотилось в груди. Тем зловещей сияли лезвия. И Эрик не выдержал: всхлипнув, попытался отползти – куда-нибудь, куда угодно!

Потная лапища хватанула за плечо и отбросила его в угол.

Вскрик. Перед глазами вспыхнули огоньки.

Эрик ударился, упав прямо в горку птичьих костей, и с рассечённой губы закапало. Потекли слёзы.

– Фу-ты ну-ты, птенчик плачет! Обидели птенчика!

Эрика подхватили снова. Швырнули в пыль и жёлто-бурые кости, что разлетелись по сторонам. В глазах было мутно. Однако багровый след, оставленный на самом большом черепе, был виден чётко, как днём. Эрик ещё успел заметить, что он словно бы впитался в кость, но тут его атаковали снова. Он не успел удивиться.

Хруст-хруст – кажется, это затрещали его кости.

– Получи, – шепнул Жером перед тем, как ударить в ухо.

Мир будто взорвался. На миг смрад Птичника стал гуще прежнего, хохот банды затерялся в хрусте…

И тут кто-то издал вопль. Короткий, задыхающийся.

И зал вокруг Эрика заполонили крики.

Кто-то выше, чем дылда Жером, в маске из черепа птицы, вырос над бандой и кинулся вперёд. Взмах рукой! И нож вылетел из ослабевших пальцев. Разворот – и Жером, странно булькнув, выплеснул из губ тёмный фонтан.

– Помогите!

– Кто это?!

– Жером!..

– Бежи…

Некто в костяной маске вихрем пронёсся мимо Эрика, и один из парней заверещал. Захлебнулся. Заткнулся.

Пахну́ло сырым мясом. Тихий, мягкий шлепок чего-то влажного раздался вблизи, и руку Эрика расцветили горячие брызги.

Лунный свет угас, в зале и глазах потемнело.

Страдая от боли, слыша крики, Эрик ещё видел, как в зале вертится чёрный смерч, фигура с костяным лицом. Как сыпятся, точно кукольные, руки и ноги.

А потом – потерял сознание.

***

– …Я не наелась. Мне мало!

Кажется, голос был женским. Но странным, квохчущим. Губу тронуло что-то жёсткое, и Эрик, ещё не до конца пришедший в себя, поморщился от прикосновения к ранке.