Буря слов 3

Эрик поёжился. Переливчатая трель раздалась с неба, и мальчик улыбнулся, заметив любимый хохолок. Птица летала среди сородичей и пела. Прекрасно пела о жизни, о чудесах. Для него.

Здесь Эрик забывал обо всём. О материных тумаках и оплеухах братьев. О ехидстве кондитера и Короле, что бил жену и казнил слуг. О мёртвых, костяных… голодных и ждущих.

А потом…

***

– Чего молчишь? За начинкой пришёл, да? Ещё не готова, проваливай!

Помощник повара махнул в сторону Эрика ножом. Алые капли угодили на щёку, но мальчик даже не шевельнулся. Не смог заставить себя.

На доске, изрезанной сотней ножей, лежала мёртвая птаха с алым хохолком. Рядом, на столе, ещё полсотни таких же.

«Король пожелал птичий пирог. Король. Пожелал. Птичий…» – бесконечная, беспощадная фраза в голове.

В глазах вскипели слёзы. Эрик вышел в коридор и скрючился в три погибели.

«Птичий… из моей…»

Боль, куда хуже физической, скрутила нутро. Задёргало, будто чирий, место на лодыжке.

«Пташка… пташка моя…»

Перед глазами вихрем пролетело всё виденное: лес, нежные трели, кости и мясо, сгоревший Птичник…

– Эх, съесть бы хоть кусочек! – донеслось до Эрика мечтательное. – Говорят, у этой птахи отменно сладкое мясцо. Вот Король и заказал его. Вычитал в какой-то книжке…

Король.

У Эрика сжались пальцы. Король-гурман снова решил отведать редкую птичку.

«Ничего. Скоро отведают его».

Эрик вытер слёзы – и побежал в Птичник.

***

…Хрупкий черепок опустился на ладонь.

– Спрячь его в замке, – прошептал Дон Кондор. – И я приду. Все мы придём.

Эрик резко кивнул.

Он сделает всё, как надо. Обязательно.

Эрик больше не улыбался. В сердце засела игла, в ноге кололо. Вернувшись в замок, он безропотно снёс все оплеухи и, подхватив мешок, полный крема, взялся украшать торт.

Торт был гигантский, почти до потолка. Перед подачей к столу, на вечерний праздник, туда должны были спрятаться трубадуры-карлики.

О да, Король любил зрелища. Очень любил.

«К чёрту тебя…»

Бледный, с упрямо сжатыми губами, Эрик украшал торт. Вспоминая, как спрятал черепок в замке. Посматривая в окно.

Вверх крем, вниз, наискосок…

Все пальцы пропахли кремом. Нога зудела.

– Готово! – крикнул главный кондитер.

Торт укатили на тележке, и Эрик обессиленно подошёл к окну. Далеко-далеко в темнеющем небе носились юркие пташки.

«Где же вы?..»

Карлики закончили репетицию. Смолкли последние звуки виолончели и скрипок. Эрик представил, как они заходят в торт – аккуратно, по одному. Нога с каждой секундой болела всё сильнее.

Спустя мгновение вдалеке прогремели трубы. Король вступил в обеденный зал.

Эрик зажмурился. Оттолкнулся от стенки.

И тихо, как мышка, пошёл туда.

***

Они жрали птичий пирог.

Хватая руками, раздирали его на части.

Они заливали в глотки тёмное, как венозная кровь, вино и объедались засахаренными фруктами. Вихлялись полуголые плясуньи, ревниво глядела Королева…

Король улыбался, сидя в средоточии праздника. Не замечал полный ненависти взгляд из-за портьеры.

Прячась у стены, Эрик не отрывал глаз от центра стола. И всё же, когда слуги подкатили торт, их пришлось оторвать.

– А тепе-е-ерь! Чудо кулинарного искусства! – возопил глашатай – и все зааплодировали.

– Что это? Никак сироп вытекает? – вдруг нахмурилась одна фрейлина.

– Похоже на…

Слова затерялись в чьём-то вопле.

Потому что из торта…

Тут закричал и Эрик.

От восторга.

Исступленный восторг захлестнул его и вынес наружу – туда, где выпрыгнув из торта, уже кормились Дон Кондор и остальные.

Король заорал. Брюхо, набитое жиром и деликатесами, лопнуло с двух сторон. Хихикая, Цыпа вгрызлась в его кисельное нутро. Убийственным вихрем заметался по залу чёрный Кондор.

Пташки ликовали. Эрик ликовал. Эрик, что кружился по липкому, вишнёвому от крови залу…

– Ты молодец. Просто умница, – шепнул Дон Кондор, обнимая его, и боль в лодыжке отступила.

Эрик ощутил, как нечто опускается на лицо. Нарастает на нём коростой.

– Теперь ты тоже Пташка. Ты можешь лететь отсюда.

– Да! – воскликнул Эрик, с восторгом приняв костяную маску.

Всё было кончено, пир подошёл к концу.

Но Матушка Цыпа опять смотрела грустно.

– Я всё ещё голодна…

– И я…

– И мы…

Дон Кондор дёрнул плечом.

– Значит, идём дальше. В город.

И они пошли.

Эрик, что обсасывал чью-то косточку, замыкал шествие.

Шторм и стиль

…Она всегда приходила в дождь. Стряхнув потрёпанный зонтик, Ви всякий раз кричала «Привет!» на новом языке. Чмокала её в щёку, обдавая ароматом гроз и туманов, а после – бодро шагала на кухню, чтобы заварить Чай-от-забот. Его название оставалось тем же, зато вкус менялся: Виола помнила, как горчил в нём травяной мёд. Помнила холодок мяты, терпкие нотки шалфея и солёную сладость карамели.

Пока чай томился под крышкой, Ви успевала вытащить подарки: то винтажный сервиз, то платье под цвет Виолиных глаз, то новую косметичку… Она никогда не приезжала с пустыми руками: хоть из жаркой, хоть из ледяной страны. Ви врывалась к Виоле свежим ветром: сестра-близнец, что с неё взять… Они были похожи – и различались, как шторм и штиль.