Бусидо. Кодекс чести самурая

Бесчисленные увеселительные и просветительные заведения для народа – театры, шатры сказителей, кафедры проповедников, музыкальные представления, романы – в том или ином виде рассказывали истории о самураях. Крестьяне, усевшись у открытого огня в своих хижинах, не уставали слушать о подвигах Есицунэ и его верного спутника Бэнкэйя[180] или двух отважных братьях Cora[181]. Смуглые сорванцы слушают, раскрыв рты, боясь упустить хоть слово, пока не догорит последняя ароматическая палочка и не погаснут угли, а услышанный рассказ продолжает гореть в их сердцах. Конторщики и посыльные, окончив дневные труды и закрыв ставни лавок, собираются, чтобы до глубокой ночи пересказывать друг другу истории о Нобунаге и Хидэеси, пока сон не смыкает их усталые глаза и не переносит от скучного прилавка на поле брани и военных подвигов. Малыша, делающего первые шаги, уже учат лепетать о приключениях Момотаро

[182], храброго покорителя страны огров. Даже девочек так переполняла любовь к рыцарским подвигам и добродетелям, что и они жадно внимали романтическим историям о самураях.

Самурай вырос в идеал народа в целом. «Как сакура царица среди цветов, так самурай господин – среди людей», – гласила народная пословица. Не было такой сферы человеческой деятельности или мысли, которая в той или иной мере не испытала бы влияния бусидо. Интеллектуально и нравственно Япония была прямо или косвенно плодом кодеса чести самураев.

Мэллок[183]

в своей исключительно многозначной книге «Аристократия и эволюция» красноречиво пишет, что «эволюцию общества, в отличие от эволюции биологической, можно определить как ненамеренный результат намерений великих людей», и далее он продолжает, что исторический прогресс есть продукт борьбы «не общества в целом за выживание, но небольшой группы общества за управление и использование большинства наилучшим образом». Независимо от того, насколько здравы его суждения, роль, которую сыграли самураи в общественном прогрессе Японской империи, всецело подтверждает эти тезисы.

Насколько дух бусидо пронизал все классы общества, свидетельствует возникновение определенной прослойки людей, так называемых отоко-датэ, естественных вождей демократии. Это были крепкие, стойкие и мужественные люди. Будучи одновременно и выразителями и защитниками прав народа, они привлекали к себе сотни и тысячи последователей, которые отдавали на службу им свои члены, тело, жизнь, имущество и земную честь, как самураи отдавали дайме. Пользуясь поддержкой рабочего люда, легко внушаемого и трудно управляемого, эти прирожденные вожаки могли сдерживать бесчинства военного сословия.

Многими путями бусидо выходило за рамки своего социального класса и начинало играть роль закваски в народных массах, становясь нравственным эталоном для всей нации. Рыцарский кодекс, бывший изначально предметом гордости элиты, со временем стал импульсом и вдохновением для народа в целом, и хотя простой народ не мог достичь нравственных высот этих возвышенных душ, тем не мене Ямато-дамасии[184] – Дух Японии – стал в конечном итоге выражением народного духа Страны Восходящего солнца. Если религия, по словам Мэтью Арнольда

[185], не более, чем, «нравственность с примесью чувства», то мало найдется этических систем, которые бы с большим правом называли себя религией, чем бусидо. Невысказанные чувства народа нашли свое выражение в стихах Мотоори[186]:

Острова благословенной Японии!

Коль случится чужестранцуо духе Ямато спросить,Скажи, он в аромате утра, когда воздухЦветом дикой вишни напоен!