Бусидо. Кодекс чести самурая

Да, сакура пользуется любовью нашего народа, она – символ нашего характера. Обратите внимание, к каким эпитетам прибегает поэт. Дух Ямато – не нежное, окультуренное растение, но дикое дерево, он – плоть от плоти нашей почвы. Возможно, некоторые его свойства сходны с цветами иных краев, но, по сути своей, он остается самобытным растением нашего климата. Однако любовью сакура пользуется не только по праву принадлежности к нашему краю. Ее утонченность и изысканная красота взывают к нашему чувству прекрасного так, как не способен ни один другой цветок. Мы не можем разделить восхищение европейцев розами, которым не достает простоты нашего цветка. К тому же за сладостью розы кроются шипы, и то, как упорно она цепляется за жизнь, точно не желает или боится умереть, но, вместо того, чтобы опасть до срока, предпочитает гнить на стебле. Ее броская красота и тяжелый запах – эти черты так не похожи на наш цветок, который не прячет под маской красоты ни кинжала, ни яда, который готов уйти из жизни по зову природы, чьи краски не блистают великолепием, а легкое благоухание никогда не надоедает. Красота его оттенков и формы ограничена постоянством бытия, а запах мимолетен, как само дыхание жизни. Во всех религиозных обрядах огромную роль играют благовония, такие как ладан и мирра. В любом благоухании есть нечто что-то духовно-изысканное. Когда сладостный запах сакуры оживляет утренний воздух, когда солнце в своем пути по небу освещает первые острова Дальнего Востока, мало найдется ощущений столь безмятежно упоительных, чем наслаждением дыханием прекрасного дня.

Если сказано о самом Творце: «И обонял Господь приятное благоухание» (Бытия, 8:21), а после принял в сердце своем решение пощадить человека и землю, стоит ли удивляться, что в пору цветения вишни весь народ Японии покидает свои скромные жилища? Не упрекайте его, если на краткий миг его руки позабудут труды и тяготы, а сердце – невзгоды и муки. Радость минует быстро, и он вернется к ежедневной работе с новыми силами и новой решимостью. Поэтому сакура – не только символ, но поистине народный цветок.

Значит ли это, что цветок столь нежный и мимолетный, уносимый любым порывом ветра и готовый, испустив дуновение аромата, кануть навеки, сходен с духом Ямато? Так ли хрупка и недолговечна Душа Японии?

XVIII

Жив ли еще кодекс бусидо?

Не стерла ли западная цивилизация в своем походе по нашей стране все следы нашего древнего учения?

Было бы очень печально, если бы душа нации могла умереть так быстро. Жалкая та душа, что так легко поддается внешнему влиянию. Совокупность психологических элементов, составляющих национальный характер, так же несгибаемо живуча, как неотъемлемые особенности природных видов, как-то плавники рыб, клюв птицы или зубы хищника. В своей последней книге, полной поверхностных заявлений и блестящих обобщений, Лебон[187]утверждает, что «открытия, сделанные благодаря разуму, являются общим наследием человечества; качества или недостатки характера составляют исключительную принадлежность одного отдельного народа, – это скалы, которые вода веками должна омывать день за днем, прежде чем изгладятся их внешние шероховатости». Решительное утверждение, и над ним стоило бы поразмыслить, если, конечно, существуют качества и недостатки характера, составляющие наследие исключительно того или исключительно другого народа. Упрощающие теории подобного толка выдвигались задолго до того, как Лебон взялся за написание своей книги, и давно уже были опровергнуты Теодором Вайтцем и Хью Мюрреем[188]. Рассматривая различные добродетели бусидо, мы обращались за примерами для сравнения к европейским источникам и видели, что ни одна отдельно взятая черта характера не является его исключительным достоянием и наследием. Верно, что совокупность нравственных качеств представляет собой нечто уникальное. Именно эту совокупность Эмерсон называет «составным результатом, в который каждая великая сила вступает ингредиентом». Но вместо того чтобы, как делает Лебон, признавать в ней исключительное достояние отдельного народа или страны, Эмерсон называет ее «элементом, который объединяет самые авторитетные личности каждой страны, внушает им понимание и симпатию друг к другу и в некотором роде является настолько четким, что его нехватка ощущается сразу, как отсутствие масонского знака».