Читаем Человеческие сети. Как социальное положение влияет на наши возможности, взгляды и поведение полностью

Благодаря различным формам рандомизации (иногда они представляются сами, иногда их придумывают исследователи) известно уже много примеров, доказывающих, что люди действуют под влиянием решений или опыта окружающих. Предметы этих исследований самые разные: решают ли выпускники Гарвардской бизнес-школы заняться предпринимательством, учитывая опыт своих однокашников{319}; какие мобильные приложения выбирают пользователи{320}; открывают ли люди пенсионные вклады

{321}; занимаются ли гимнастикой{322}; какие акции они покупают и продают{323}
.

Стадное поведение, банковская паника и заблуждение толп

Три пути ведут к мудрости: первый, самый благородный, — размышление, второй, самый легкий, — подражание, и третий, самый горький, — опыт.

Конфуций{324}

Логика, стоящая за примером с Teach for America и другими, ясна. Раз до меня к программе присоединилась куча умных людей, значит, дело хорошее. Это — вера в мудрость толпы. Однако толпы могут и заблуждаться.

В случае проекта Teach for America студенты принимают решение, не советуясь с друзьями и не справляясь с разнообразными источниками, а просто следуя чужому примеру. Опасность здесь в том, что, поддаваясь подобным порывам, можно легко скатиться к стадному поведению. Как образуется «стадо» и в чем разница между решениями людей, ориентирующихся на поведение толпы, и решениями тех, кто разговаривает с другими людьми поодиночке?{325}

Давайте немного понизим ставки: вместо студентов, решающих, присоединяться ли им к программе Teach for America, рассмотрим людей, выбирающих между двумя заведениями, где можно поесть: Alice’s Restaurant и Monk’s Cafe. У каждого человека есть на что ориентироваться — например, он может взглянуть на меню и узнать что-нибудь про работающих там поваров, вообще о качестве обоих ресторанов. Допустим, все бы в итоге сошлись на том, что Alice’s Restaurant — лучший выбор, при условии, что у всех была бы возможность поесть по нескольку раз в обоих заведениях. Однако не исключено, что изначально все располагают неверной информацией и сами люди понимают, что могут ошибаться и что информация, имеющаяся у них, не лучше и не хуже, чем у других. Первоначальная информация имеет реальную ценность, и если бы большое количество людей могло устроить голосование по вопросу о том, какой ресторан из двух лучше, то большинство с высокой долей вероятности вынесло бы верное заключение.

Но люди ведь не устраивают подобных голосований, прежде чем выбрать ресторан. Все делают выбор поодиночке. И когда они его делают, то могут видеть людей, сделавших выбор раньше (хотя бы даже через окна).

Вот первый человек выбирает ресторан. Узнав, какой выбор сделал этот человек, вы можете сделать заключение о том, какой информацией он располагал. Если он пошел в Monk’s Cafe, значит, пока что это — одно очко в пользу Monk’s. Теперь выбирает второй человек. Поскольку информация, имеющаяся у этого второго, ничем не хуже, чем у первого, второй человек может выбрать то заведение, которое предпочитает. Допустим, это тоже Monk’s Cafe. Итак, теперь у нас уже два очка в пользу Monk’s. Но что, если эти первые двое ошибаются и лучше готовят в Alice’s? Третий человек, перед которым встал выбор, видит, что двое уже сидят в Monk’s Cafe, а в Alice’s никого нет. Наверняка вы сами оказывались в подобной ситуации — не решались заходить в пустой ресторан, когда в соседнем с ним заведении было полно народу. Так вот, третий человек, видя, что в Monk’s Cafe сидят те двое, сделает вывод, что они оба считают Monk’s лучшим заведением. По сути, это два голоса, отданные за Monk’s, и, независимо от того, какой информацией располагал третий человек, он сейчас убедился в том, что большинство отдает предпочтение Monk’s. И это заставляет третьего человека тоже пойти в Monk’s — независимо от имеющейся у него информации. Возникает каскад действий: четвертый человек (прочитав эту книгу) понимает, что от третьего человека ничего полезного узнать нельзя, но что у первых двух была какая-то информация, которая и привела их в Monk’s Cafe. И этот четвертый тоже выберет Monk’s, независимо от того, что он знал (или не знал) об этом заведении раньше. Вот типичный пример стадного поведения: все решают, что в Monk’s Cafe кормят вкуснее, хотя на самом деле лучше готовят в Alice’s.

Перейти на страницу:

Все книги серии Книжные проекты Дмитрия Зимина

Достаточно ли мы умны, чтобы судить об уме животных?
Достаточно ли мы умны, чтобы судить об уме животных?

В течение большей части прошедшего столетия наука была чрезмерно осторожна и скептична в отношении интеллекта животных. Исследователи поведения животных либо не задумывались об их интеллекте, либо отвергали само это понятие. Большинство обходило эту тему стороной. Но времена меняются. Не проходит и недели, как появляются новые сообщения о сложности познавательных процессов у животных, часто сопровождающиеся видеоматериалами в Интернете в качестве подтверждения.Какие способы коммуникации практикуют животные и есть ли у них подобие речи? Могут ли животные узнавать себя в зеркале? Свойственны ли животным дружба и душевная привязанность? Ведут ли они войны и мирные переговоры? В книге читатели узнают ответы на эти вопросы, а также, например, что крысы могут сожалеть о принятых ими решениях, воро́ны изготавливают инструменты, осьминоги узнают человеческие лица, а специальные нейроны позволяют обезьянам учиться на ошибках друг друга. Ученые открыто говорят о культуре животных, их способности к сопереживанию и дружбе. Запретных тем больше не существует, в том числе и в области разума, который раньше считался исключительной принадлежностью человека.Автор рассказывает об истории этологии, о жестоких спорах с бихевиористами, а главное — об огромной экспериментальной работе и наблюдениях за естественным поведением животных. Анализируя пути становления мыслительных процессов в ходе эволюционной истории различных видов, Франс де Вааль убедительно показывает, что человек в этом ряду — лишь одно из многих мыслящих существ.* * *Эта книга издана в рамках программы «Книжные проекты Дмитрия Зимина» и продолжает серию «Библиотека фонда «Династия». Дмитрий Борисович Зимин — основатель компании «Вымпелком» (Beeline), фонда некоммерческих программ «Династия» и фонда «Московское время».Программа «Книжные проекты Дмитрия Зимина» объединяет три проекта, хорошо знакомые читательской аудитории: издание научно-популярных переводных книг «Библиотека фонда «Династия», издательское направление фонда «Московское время» и премию в области русскоязычной научно-популярной литературы «Просветитель».

Франс де Вааль

Биология, биофизика, биохимия / Педагогика / Образование и наука
Скептик. Рациональный взгляд на мир
Скептик. Рациональный взгляд на мир

Идея писать о науке для широкой публики возникла у Шермера после прочтения статей эволюционного биолога и палеонтолога Стивена Гулда, который считал, что «захватывающая действительность природы не должна исключаться из сферы литературных усилий».В книге 75 увлекательных и остроумных статей, из которых читатель узнает о проницательности Дарвина, о том, чем голые факты отличаются от научных, о том, почему высадка американцев на Луну все-таки состоялась, отчего умные люди верят в глупости и даже образование их не спасает, и почему вода из-под крана ничуть не хуже той, что в бутылках.Наука, скептицизм, инопланетяне и НЛО, альтернативная медицина, человеческая природа и эволюция – это далеко не весь перечень тем, о которых написал главный американский скептик. Майкл Шермер призывает читателя сохранять рациональный взгляд на мир, учит анализировать факты и скептически относиться ко всему, что кажется очевидным.

Майкл Брант Шермер

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Записки примата: Необычайная жизнь ученого среди павианов
Записки примата: Необычайная жизнь ученого среди павианов

Эта книга — воспоминания о более чем двадцати годах знакомства известного приматолога Роберта Сапольски с Восточной Африкой. Будучи совсем еще молодым ученым, автор впервые приехал в заповедник в Кении с намерением проверить на диких павианах свои догадки о природе стресса у людей, что не удивительно, учитывая, насколько похожи приматы на людей в своих биологических и психологических реакциях. Собственно, и себя самого Сапольски не отделяет от своих подопечных — подопытных животных, что очевидно уже из названия книги. И это придает повествованию особое обаяние и мощь. Вместе с автором, давшим своим любимцам библейские имена, мы узнаем об их жизни, страданиях, любви, соперничестве, борьбе за власть, болезнях и смерти. Не менее яркие персонажи книги — местные жители: фермеры, егеря, мелкие начальники и простые работяги. За два десятилетия в Африке Сапольски переживает и собственные опасные приключения, и трагедии друзей, и смены политических режимов — и пишет об этом так, что чувствуешь себя почти участником событий.

Роберт Сапольски

Биографии и Мемуары / Научная литература / Прочая научная литература / Образование и наука

Похожие книги

Политическая история русской революции: нормы, институты, формы социальной мобилизации в ХХ веке
Политическая история русской революции: нормы, институты, формы социальной мобилизации в ХХ веке

Книга А. Н. Медушевского – первое системное осмысление коммунистического эксперимента в России с позиций его конституционно-правовых оснований – их возникновения в ходе революции 1917 г. и роспуска Учредительного собрания, стадий развития и упадка с крушением СССР. В центре внимания – логика советской политической системы – взаимосвязь ее правовых оснований, политических институтов, террора, форм массовой мобилизации. Опираясь на архивы всех советских конституционных комиссий, программные документы и анализ идеологических дискуссий, автор раскрывает природу номинального конституционализма, институциональные основы однопартийного режима, механизмы господства и принятия решений советской элитой. Автору удается радикально переосмыслить образ революции к ее столетнему юбилею, раскрыть преемственность российской политической системы дореволюционного, советского и постсоветского периодов и реконструировать эволюцию легитимирующей формулы власти.

Андрей Николаевич Медушевский

Обществознание, социология
Иллюзия правды. Почему наш мозг стремится обмануть себя и других?
Иллюзия правды. Почему наш мозг стремится обмануть себя и других?

Люди врут. Ложь пронизывает все стороны нашей жизни – от рекламы и политики до медицины и образования. Виновато ли в этом общество? Или наш мозг от природы настроен на искажение информации? Где граница между самообманом и оптимизмом? И в каких ситуациях неправда ценнее правды?Научные журналисты Шанкар Ведантам и Билл Меслер показывают, как обман сформировал человечество, и раскрывают роль, которую ложь играет в современном мире. Основываясь на исследованиях ученых, криминальных сводках и житейских историях, они объясняют, как извлечь пользу из заблуждений и перестать считать других людей безумцами из-за их странных взглядов. И почему правда – не всегда то, чем кажется.

Билл Меслер , Шанкар Ведантам

Обществознание, социология / Научно-популярная литература / Образование и наука
Принципы коммунизма
Принципы коммунизма

В настоящую книгу вошли шесть важных работ выдающихся философов, историков и социологов своего времени – Карла Маркса и Фридриха Энгельса.«Принципы коммунизма», написанные в формате ответов на вопросы, касаются объяснения таких основополагающих вещей как понятие коммунизма, возникновение пролетариата и последствий промышленной революции.«Манифест коммунистической партии» – одно из самых известных произведений Маркса и Энгельса, переведенных на многие европейские языки. Эта работа определила направление общественной мысли и стала важным историческим свидетельством становления и развития социализма. Крупнейший философ и ученый современности Умберто Эко назвал его «шедевром политического красноречия».Издание дополнено сочинениями и очерками К. Маркса и Ф. Энгельса, а также комментариями специалиста.В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

Карл Генрих Маркс , Карл Маркс , Фридрих Энгельс

Обществознание, социология / Учебная и научная литература / Образование и наука