Человек из Назарета

Рыбка малая, рыбка большая,Где поймать тебя, я не знаю!Брошу я сети, брошу их вновь!Дай мне, о Боже, приличный улов!

– Ничего себе голоса! – удивился Иисус.

– Они ураган переорут, – сообщил Симон. – Жаль, что Иоанн бросил рыбалку и решил заняться науками. Хотя, может, он и прав – нет будущего у ловца рыбы.

– Думаю, стать тебе нужно ловцом человеков.

– Как это? – поинтересовался Симон. – Я не вполне понимаю…

– Иаков и Иоанн! Сыновья грома! – обратился Иисус к братьям. – Нам понадобятся ваши луженые глотки, когда придет время.

Сыновья грома между тем продолжали греметь:

Корюшка, окунь, щука, лосось,Ну-ка, спешите скорей в мои сети!Сети поглубже, брат мой, забрось —Выловим скоро всю рыбу на свете!

Когда они отплыли от берега ярдов на пятьдесят, Иисус сказал:

– А ну-ка, забросим!

– Да что толку! – усомнился Симон.

– Забрасывай! – повторил Иисус. – Смотри, рыба валит косяками.

– О Господи! – выдохнул Симон. – Не может быть!

Песни оборвались на полуслове. Иисус присоединился к рыбакам. Они принялись выбирать сети, битком набитые трепещущими и извивающимися рыбьими телами – серебристыми, черными, серыми, красными, золотистыми.

– Они нам опрокинут лодки! – воскликнул Симон, который, вероятно, и на самые счастливые события своей жизни реагировал брюзжанием. – По-моему, слишком много.

– Берите сколько нужно, – сказал Иисус.

– Ты кто такой? – спросил Симон укоризненно. – Как тебя, черт побери, звать?

– Сейчас не время для решения столь серьезных вопросов. Работаем!

– А я думаю, что знаю, кто ты, – сказал Симон. – Ты – это он. И я говорю: мы этого недостойны. Мы – обычные люди, ничто. Поэтому – уходи.

– Ты просишь меня покинуть вас в очень неподходящий момент, – покачал головой Иисус.

Их лодка тем временем, нагруженная уловом по самые уключины, стала черпать воду бортами и тонуть.

В тот вечер воздух в Капернауме пропитался запахом рыбы, которую жарили повсюду на масле с чесноком. На следующее утро все корзинщики сели за работу – во всем городе не хватило корзин, чтобы перенести в дома улов, часть которого все еще лежала на берегу. Двое из мастеров, Нахум и Малахия, были по убеждениям фарисеями, подозрительными ко всему новому. Они занимались плетением, а рядом, ожидая корзину, стояла женщина.

– Рыбу он ловит мастерски! – сказала она.

– Но кто он такой и чем занимается? – нахмурившись, спросил Нахум. – Мне это не нравится, поверь. Это против установленного порядка и отдает колдовством или чем похуже.

– Колдовство – это от дьявола, – сказал Малахия. – Мы слышали, как он изгнал бесов из того старика в синагоге. Так может делать только тот, кто с дьяволом на короткой ноге.

– Где он сейчас? – спросил Нахум у женщины.

– У Симона в доме, – ответила та. – Он там и ночевал. А еще вылечил мать Симона от лихорадки. Врачевать – это у него тоже неплохо получается.

Тем временем возле дома Симона собралась изрядная толпа. Слепые мужчины, бесплодные женщины, хромые дети, всяческие паралитики и эпилептики стучали, насколько были способны, в двери дома, а некая компания пыталась даже разобрать крышу, чтобы через нее спустить внутрь носилки, на которых лежал обездвиженный болезнью и возрастом глубокий старик, задорно поглядывавший по сторонам. Симон как мог оборонял свое жилище, отталкивая лестницу, по которой непрошеные гости пытались забраться на крышу.

– Что, по-вашему, человек не имеет права на крышу над головой, черт вас побери? – кричал Симон. – А ну, уносите этого вашего инвалида, пока я не унес его сам. О Господь всевышний! Куда деваться от этих евреев? Какая наглость!

– Он имеет право вылечиться! – кричал кто-то из родственников старика. – Не меньше чем вся эта толпа.

– А ну тащите его вниз! – не унимался Симон. – Пусть постоит в очереди, как все остальные. То есть полежит! И давайте-ка верните крышу на место!

Внутри дома Иисус, переходя от больного к больному, проповедовал:

– В старину говорили: возлюби своего соседа, а врага возненавидь. Я же говорю: возлюби врага своего и молись за тех, кто преследует тебя. Только так станем мы истинными детьми нашего Отца Небесного, ибо он повелевает дождю проливаться как на добрых, так и на злых, а солнцу восходить как над праведными, так и над неправедными.

Вокруг Иисуса крутилась мать Симона:

– Не хочешь ли вина, господин мой? Наверное, жажда мучит от всех этих разговоров? А пирожков? Смотри – испекла утром сама, собственными руками. И они совсем не трясутся, слава Господу!

И она обратилась ко всем, кто находился в комнате:

– А когда он вчера вечером вошел в мой дом, они тряслись от лихорадки. А теперь посмотрите! А ну-ка, верните крышу на место!

Она взглянула вверх и увидела, как через разобранную крышу вниз, в комнату, аккуратно спускают на носилках неподвижное тело.