Человек из Назарета

– Это у тебя, господин мой, ум женщины, если ты, мужчина, так рассуждаешь о женском уме, – парировала Иродиада. – Я думаю не о несчастных случаях, а о том, как без особых хлопот избавиться от этого человека. Ты меня убедил – мертвый он тебе более опасен, чем живой. Согласна. Тогда отправь его в Египет, и я забуду о его существовании.

– Когда… И именно когда

, а не если… Так вот, когда Иоанн покинет свою тюрьму, я отправлю его к границе в сопровождении надежной охраны. Я очень хорошо осведомлен о твоих одноглазых наемных убийцах с холодными кинжалами. И еще кое-что, любовь моя! Если во время, которое остается до дня моего рождения, несмотря на мои предупреждения, с Иоанном что-нибудь случится, я буду знать, кто в этом виноват, и наказание последует неотвратимо. Топор хорошо знает свое дело! Что, малышка Саломея? Сказано слишком сильно? Ничего, привыкай! А что ты подаришь мне на день рождения? Нет, пусть это будет сюрприз! А теперь, милые дамы, позвольте вас оставить!

Варфоломей и Малыш Иаков смогли добраться до столицы только тогда, когда барабаны и трубы уже гремели, возвещая о дне рождения тетрарха, а Иоанн, отмытый и против воли одетый в богатую тунику и плащ из гардероба самого тетрарха, стоял и щурился на солнце за стенами своей тюрьмы, окруженный вооруженной охраной, которая держала натиск толпы, желавшей прорваться к Крестителю. Иаков, не обращая внимания на сверкающие острия копий и мечи, подобрался как можно ближе и прокричал:

– Иоанн! Учитель! Мы пришли к тебе! Это мы – Варфоломей и Иаков!

Иоанн посмотрел в его сторону.

– Мы видели его, – продолжал кричать Малыш Иаков, – лицом к лицу! Работа идет, твои пророчества сбываются! Мы узнали об этом из его уст. И он благословляет тебя!

– Передай всем, всем моим друзьям и последователям, что они могут идти с ним! – отвечал Иоанн. – Я сделал свое дело, и теперь меня изгоняют из страны. Я ждал смерти, но изгнание – горше, чем смерть. Да благословит вас Господь!

И, окруженный плотным кольцом охраны, Иоанн пошел по улице – прочь из Иерусалима.

Теперь у Иисуса было восемь последователей – количество, которое неизбежно должно перейти в новое качество: ведь это уже не просто случайное собрание друзей, но некая организация, которой нужно обрести и определенную форму, и цель. Правда, ученики редко употребляли по отношению к своему учителю слово мессия или думали о той задаче, которая была перед ним обрисована в Писании и которую столь громогласно подтвердил Иоанн – спасти Израиль от власти греха и построить на его месте Царствие Божие. Они вдохновились доктриной своего учителя, но вынесли из нее самые простые вещи: что со злом нужно бороться, что хлеб насущный будет им дан ежедневно и без особых хлопот. Свою же роль они представляли весьма неопределенно – странствовать с учителем по Галилее и собирать на его проповеди людей в тех местах, до которых еще не дошла весть о его способностях целителя. Но очень скоро им пришлось не столько собирать людей, сколько удерживать на безопасном расстоянии толпы, жаждущие чуда, – философия Иисуса, его учение людям были интересны в гораздо меньшей степени. Правда, теперь, с приходом Малыша Иакова и Варфоломея, участие учеников в миссии Иисуса обрело новые формы. Малыш Иаков, в своей грубоватой манере бывшего ярмарочного борца, а Варфоломей – более тонко и квалифицированно – стали сами проповедовать особое место Иерусалима в деле спасения человечества.

Они говорили, что город скоро будет освобожден и от власти римлян, и от ига Синедриона, что Царствие Божие – это не поэтизм из песенок Филиппа, а вполне конкретная реальность, что Иисус – это действительно Мессия, Избранник, Христос (или Помазанник Божий), если слушателям уж так хотелось перейти на греческий, что вся эта современная история была изложена в книге Исайи и книгах прочих древних пророков, и все предсказанное должно свершиться, причем на протяжении не сорока-пятидесяти лет, а быстрее – месяцев за двадцать-тридцать. Симона, который как-то говорил, что на странствия и чудеса им отведено не так много времени, инстинкты не подвели, хотя он и полагал ошибочно, что точку в их миссии поставят фарисеи. Нет, фарисеев, оказывается, можно было поставить на место – их авторитету противостояло мощное общественное мнение, понемногу впитывавшее новую доктрину. Что же до роли римлян, то о ней в Писании не упоминалось ни словом. Римляне, как говорил Варфоломей, были временными оккупантами Израиля, мертвыми водорослями и плавником на берегах мощной реки под названием Израиль. Да и вера местного населения не попадала в круг их забот. Миссия Иисуса должна была, прежде всего, свершиться в сфере духа. А вот дела купли-продажи, строительства дорог, ремонта улиц, политика, розыск и наказание преступников, назначение налогов – все это находилось вне поля его деятельности.