Челтенхэм

Первым в датские пределы ворвался его величество Уильям Ричмонд. В Кроненберге он обнял Карла-Густава, пожал руку, назвал братом и предложил военный союз против богомерзкого Ричарда Глостерского Губастого. Естественно, вслед за Ричмондом пожаловал и сам Губастый Глостер, и прямо под стенами Кроненберга произошла битва, за которой Карл-Густав и его супруга Рогнеда с ужасом наблюдали с крепостной стены. Король Уильям был наголову разбит, и Губастый зарубил его своим длинным волнистым мечом, после чего пожал Карлу-Густаву руку, обнял и незамедлительно отбыл на север, воевать со Свеном VIII.

Не успел датский король опомниться, как на неостывшие еще равнины вторгся Шелл Бэклерхорст. Масло и сыр его не интересовали, его интересовал Ричард, и вот почти два года они носились по Дании как смерч, пугая крестьян и коров, и нещадно громили друг друга. Карл-Густав с грустью наблюдал за этим с башен Кроненберга.

В конце концов, по просьбе обеих сторон, в качестве третейского судьи вмешался всемогущий Кромвель, и Северная война закончилась. Все в том же Кроненберге подписали мир, проведя по огромной карте вожделенную границу. Карл-Густав смотрел на это с печальным недоумением – почему же с самого начала нельзя было вот так сесть за стол и договориться? Королева Рогнеда распоряжалась приготовлениями к пиру. В итоге Бэклерхорст и Глостер пожали Карлу-Густаву руку, обняли, назвали братом и разъехались восвояси.

Но не успела еще успокоиться в лужах вода, растревоженная копытами иноземных коней, как в Данию принесло герцога Чарльза, более известного как Чарли Конюшня. Он обнял Карла-Густава, назвал братом и предложил бредовый проект некой Северной Империи, которую собирался основать, воспользовавшись отсутствием Глостера. Карл-Густав обмер. Он знал, что обычно за этим следует.

И угадал. И Глостер, и Бэклерхорст ревностно следили за своими свежими северными границами и вовсе не собирались отдавать недавние завоевания какому-то бесноватому. Вчерашние противники, неожиданно став союзниками, вломились в Данию с двух сторон и в несколько недель размолотили войско Чарли, после чего, естественно, Ричард Губастый разрубил того напополам своим волнистым мечом. В Кроненберге вновь закатили пир, Карла-Густава назвали братом, обняли, пожали руку и разъехались воевать в другие края. Когда на востоке и на западе стихло чавканье подков по плодородным датским низинам, вконец очумелый Карл-Густав мог с изумлением констатировать тот факт, что поле битвы осталось за датской армией. Датчане окрестили короля Густавом Непобедимым.

Больше никаких военных потрясений в Дании не происходило, но кроненбергское гостеприимство так запало в душу воителям, что все конференции весьма далекой от северных морей Аквитанской войны они по старой памяти устраивали в Дании, с удовольствием ели пироги королевы Рогнеды и разносили по всему миру славу датских сыров. Кромвель, Фонда, Глостер и Бэклерхорст спорили и переругивались за полюбившимся им круглым столом в королевской библиотеке, и за этот стол, само собой, приглашали и Карла-Густава, и даже время от времени давали ему слово. Народ прозвал своего короля Густавом Миротворцем, а в последующих веках за проявленную военную и государственную мудрость его именовали не иначе, как Густав Великий.

Конец внутренней интерлюдии.

Несмотря на то что и Ричард, и Бэклерхорст считали датские соглашения не более чем временной передышкой (шотландские войска формировались и пополнялись, англичане с мрачным упорством рыли свои тоннели, в Бристоле и Саутгемптоне строились новые фрегаты), Кроненбергский мир оказался на удивление прочным. Причиной тому стало чудо.