Челтенхэм

Что ж, надо отдать должное институтским мастерам – они не подкачали. Вдвое превысив дистанцию, назначенную стандартом для подобного рода изделий, волшебная нить долетела и диффузно присосалась к краю ниши как раз под самым торцом кобурговской платформы. Описав в воздухе дугу уже начинавшими дымиться подметками, друзья имели все шансы разбиться вдребезги об одну из опорных колонн – как бутылка шампанского о борт спускаемого на воду корабля, – но Володя, извернувшись, сумел задрать свои длиннющие, как циркуль, ноги, и самортизировал удар. Тем не менее их изрядно тряхнуло, крутануло вокруг все той же колонны – посыпались крошки прорезанного бетона – и приложило еще разок. Послышался печальный хруст стекла, Володя сдавленно застонал. Но в это время Дин, сориентировавшись, выпустил еще одну нить – теперь уже под самое основание, – и через секунду их уже прижало к стене.

О, это была чудесная стена! Восхитительный, пологий склон чудовищной свалки, накопленной десятками поколений! Здесь были обломки строительных плит с хаосом перекрученной арматуры, слои сцементированного керамзита, окаменевшие блоки упаковок штукатурки затерявшегося в веках производителя, пушечные жерла чугунных труб, вросшие в искусственного происхождения известняк, уходящие в недра изгибы фаянса, балки с дырчатым абстракционизмом приваренных уголков – словом, о таком можно было только мечтать. Не жалея скрюченных израненных пальцев, приятели стремительно полезли наверх, словно пара обезумевших насекомых. Диноэл первый перевалился через бортик площадки, молниеносно развернулся поперек, опустил руки, ухватил замешкавшегося Володю за пояс и за шиворот и буквально пребросил через себя наверх. Не теряя ни полсекунды на то, чтобы прийти в вертикальное положение или оглянуться, оба на четвереньках понеслись в глубь платформы и остановились лишь тогда, когда в буквальном смысле слова налетели на кирпичную стену пакгауза возле оттопырившего пустые дверные петли проема. Тут только, привалясь к стене, покорители пространств сели, вытянув ноги, и осмотрелись.

У обоих в легких сипело и свистело, сходящий адреналиновый шок впустил на положенные места боль от ссадин и ушибов. Проклятущий плазменный столб, постояв, как им показалось, с сожалением пару мгновений, ушел влево, в сторону Генераторной. Володя стащил рюкзак, открыл, покопался и вынул отбитое горлышко черной бутылки.

– Одной кранты, две целы, – сообщил он. – Ладно, будем считать – жертва богам. Маэстро, урежьте «Марш оленеводов»! Слушай, а как-нибудь перепрыгнуть с моста на мост тут нельзя?

– Кажется, плечо потянул, – сказал Диноэл. – Нельзя. Это же глушилка. Кроме нашей тарахтелки тут ничего не заведешь. Как в твоем тоннеле.

Они помолчали.

– Н-да… Ну, короче, спасибо, земляк. Я твой должник.

– Всегда пожалуйста… Ну что, пойдем потихоньку? Я что-то начинаю есть хотеть. Там не накормят?

Что собирался ответить Володя, так и осталось тайной, потому что в наушниках вновь прорезалась Анна-Башаир.

– Эй, вы как там? Живы? Что происходит?

– Да вот тут сидим на бережке, обсуждаем твою горькую женскую судьбу, – сказал Дин.

– Тьфу! – с чувством выразилась отставная герцогиня. – Был один псих на мою голову, стало два, – и отключилась.

Поохав, друзья поднялись и отряхнулись.

– А у меня нога чего-то, – сказал Володя. – Голеностоп, наследие спортивной молодости… Ладно, дохромаю как-нибудь. Прыжки проклятые…

Они обошли пакгауз и стали подниматься по все тому же склону спрессованной временем свалки.

– Так к кому мы идем?

– К Медузе Горгоне.

– А не окаменеем?

– Да нет, она девка с большими заскоками, но, в общем, беззлобная. Хотя это я так легко сказал – договоримся, но может и послать. Это как ей моча в голову стукнет.

Тут только Диноэл обратил внимание, что под ногами у них хотя и расколотая, хотя и заваленная мусором, но весьма солидных размеров мраморная лестница очень недурной работы. Оглядевшись, он обнаружил, что справа и слева, сходясь под равными углами, наверх вели еще две такие же, поделенные площадками с переломанными остатками мраморных же балюстрад и высоких бордюров.

Володя поймал его взгляд и грустно кивнул.

– В боковые стекла нашего автобуса вы видите руины паркового ансамбля дворца Кобургов… Кое-что я еще застал. Тут были цветники, наверху – розарий… Сейчас увидишь дом, собственно, от дома остался один библиотечный флигель, но представление дает.

– А почему у этих Кобургов такой разгром?