Челтенхэм

– Это длинная история, в двух словах не скажешь. Кобурги – это, брат, аристократия мира Проводников, старинные магнаты. В этих краях правил железной рукой Тифон Кобург, патриарх, каких мало. Я-то видел его уже стариком, и то скажу – дедушка был ого-го. Бородища, как у Деда Мороза, взгляд дикий… короче, впечатляет. Говорят, еще недавно сам ездил на все проблемные маршруты, сам во все вникал, шомпола вязал, всех держал – дай бог. Знаешь, есть такие умоисступленные первопроходцы-пассионарии – «винчестер» поперек седла, и поскакал в сторону заката… в дебри Уссурийского края – ну, ты меня понимаешь. Сгубил его тот самый переворот, переключение. В тонкостях я не разбираюсь, но петрушка такая: Глостеры твои, скажем, ничего особенного не потеряли – как был у них канал со скелетниками, так и остался. Ну, полетела информационная база – так Ричард теперь клиентов вдвое против прежнего набрал. А Тифон Кобург потерял все – ему все связи отрубило. Была империя, да вся вышла. Там с сыновьями у него еще вышел скандал, это я не очень в курсе, одни слухи – ребята отцовских талантов не унаследовали, в разборках участвовать не захотели и свалили – говорят, не без Родерика.

– Так это с Родериком были разборки?

– Ну да. Тифон попытался на новом месте обосноваться и попер, как всегда, нахрапом, а у Родерика планы наполеоновские, за каким лешим ему такой конкурент? Настоящая война разразилась. У Кобурга все надежды оставались на единственную дочь, вот эту самую Александру, к которой мы сейчас и идем, но и она его подвела – в самый разгар склоки у нее с Родериком приключился прямо-таки искросыпительный роман. Любовь волнует кровь. В общем, старичок от всех этих переживаний возьми да помри…

– Подожди, а почему она Медуза Горгона?

– Это один из их с Родериком загибонов. Спервоначалу у них была безумная страсть, романтика, что-то вроде хиппи. Потом, как я понимаю, этого показалось мало, и пошли извращения. Что они вытворяли – уму непостижимо. Ну и как я понял, однажды – это у них шел древнегреческий период – она его спрашивает: «А любил бы ты меня, если бы я была Медузой Горгоной? – А он ей отвечает. «Давай попробуем». Позвали генных инженеров, с Фессии, по-моему, там такие вещи – раз плюнуть, а у Родерика денег – куры не клюют, вклеили ей специально модифицированный симбиотический кусок ДНК, и готово дело – на голове целый змеюшник. Они у нее еще с эффектом хамелеона, цвет меняют – хочешь, Медуза блондинка, хочешь – брюнетка, хочешь – вообще не поймешь что. Оба были в восторге, но любовь ихнюю это не спасло…

Но тут подъем закончился, друзья оказались на верхней площадке, где сходились все три лестницы, и перед Диноэлом предстал библиотечный флигель дома Кобургов.

Ни на какой флигель и дом вообще, в понимании Дина, это сооружение похоже не было. Высотой метров в сорок, он стоял в отдалении среди впечатляющего вида руин и больше всего напоминал рубку исполинской подводной лодки, всплывшей в столь неожиданном месте. Вытянутый в длину, поставленный на высоком покатом цоколе, он был сильно сжат с боков, превращаясь в подобие толстой стены без единого окна, и так же воронкообразно расширялся наверху, словно архитектор планировал устроить на его крыше стадион с футбольным полем. Кстати, оголенные балки и остатки креплений на крыше говорили еще и о других конструкциях, не проявивших должной стойкости перед натиском времени.

– Видал миндал? – с гордостью спросил Володя. – Называется Ладья Осириса, или Колонна Осириса, точно не помню.

– Ничего себе, – сказал Дин. – Если это флигель, то какой же был дом?

– Дом был вокруг.

– Как это – вокруг?

– Вот так. Эта байда стояла внутри дома. Последнее выяснение отношений между Родериком и стариком Кобургом произошло в гостиной.

Дин только покачал головой.

– Да, масштабы тут у вас.

Их ожидал еще долгий путь по тропинке среди хаоса развалин.

– «Мы отстояли Сталинград, мы его восстановим!» – был такой плакатик в старину, – комментировал Володя, которому несладко приходилось с его вывихнутой ногой. Впрочем, своей экскурсоводческой энергии он отнюдь не утратил. – Жаль, не могу провести тебя через центральный вход – там завалено, а было все отделано хагальским кварцем, я вам доложу, закачаешься…

В итоге они очутились перед массивной дверью с ручкой в виде ребристого бронзового шара, постучали, и реакция не заставила себя ждать: дверь распахнулась практически мгновенно. На пороге стояла высокая молодая женщина с громадными, широко расставленными серыми глазами. Эти глаза уставились на пришельцев с таким напряжением и вниманием, какое уже граничит с безумием, а состояло это безумие, как сообразил Диноэл, из смеси доведенных до крайности ожидания и надежды. В первое мгновение Дину померещилось, что на голове у нее нагромождены большие бигуди, зачем-то утыканные речными раковинами, – но это были не раковины. Это были разинутые змеиные пасти. И принадлежали они не каким-то там декоративным змейкам – нет, на него смотрели в великом множестве полновесные гадюки, как и их хозяйка, замершие в напряженном ожидании.