Челтенхэм

«Ял-Скевенджер» появился на свет на пике триумфального возвращения прямоточного двигателя, когда ракеты, утратив кавычки, из детского лексикона вновь пришли в космическую технику в ипостаси Д-двигателя с его безмерно возросшей мощью сечения какой-то там единицы ионного потока. Или что-то в этом роде. Этот двигатель успешно и поставили на то, что конструкторы поначалу именовали «ходячим замком Хаула» – такие ассоциации вызывало у них шишковатое сооружение из «эксцентрично совмещенных эллипсоидов» – ничем не прошибаемый воздушный танк-штурмовик, способный вдобавок вместо обычного груза адаптивных кассет с бомбами и ракетами нести или двадцать человек десантников со всем снаряжением, или исследовательскую экспресс-лабораторию с пятью научными сотрудниками-землепроходцами. Экзотичности (а местами и страхолюдности) сооружению добавила пришедшая мода на разнесенность жилых, двигательных и оружейных блоков – невольно вспоминается архитектор Буров, некогда новаторски разделивший в физическом пространстве несущую, теплоизолирующую и декоративную функции стены. Теперь всевозможные пушки-пулеметы-ракетницы переселились в обтекаемые бронеконтейнеры, вынесенные на пилонах изменяемой геометрии. Итоговая конструкция вышла настолько удачной, что выдерживала даже перемену масштаба – редкостный случай в той области техники, где количество и качество связывают очень непростые отношения. Другими словами, можно было строить большие и маленькие «Ялы» (с поправкой на мощность двигателя), и летали они одинаково хорошо.

Успех «Яла-Скевенджера» превзошел все ожидания. Он возглавил рейтинг в своем классе еще до войны и не уступал этой позиции аж до конца пятидесятых. Он до сих пор занимает первое место по количеству построенных машин, и даже в наше время, усовершенствованный и переоснащенный, пользуется непреходящей популярностью у мастеров и знатоков летного ремесла за легендарную устойчивость и неубиваемость. Давно стало аксиомой: если предстоит полет и высадка в условиях мутных, непроверенных, рискованных, тем паче – заведомо агрессивных, не мудри – бери «Ял».

Кроме того, «Джерри» и поныне удерживает пальму первенства по количеству апгрейдов. Ни один самолет за всю историю не претерпел столько модернизаций, модификаций и адаптаций. Его переделывали и перекраивали под самые невероятные нужды и в самых невероятных условиях, а он продолжал летать, не теряя ни мощи, ни надежности. Об этом сложены легенды, и, как водится, дело не обошлось без маршала Кромвеля. На Церерской каторге его, как и многих военнопленных летчиков, посадили пилотом-смертником на «WKB» – а это и есть «Джерри», на котором вместо корректировочного венца установлены контейнеры для обогащенной шиговой руды, что делало некогда наводившую ужас летающую крепость безобидным карьерным грузовиком.

Впрочем, не таким уж безобидным. После проведенной ампутации маневренность, да и просто управляемость «Джерри» в таком варианте – с практически голой маршевой тягой – падала процентов на девяносто, и все бы ничего, но маршрут рудовозов с Цереры на Цереру-3 (по удивительной иронии судьбы, места, где когда-то Кромвель начинал свою военную карьеру) пролегал через «Тысячу Лун» – пояс астероидов, который даже асы высшего пилотажа на вполне нормальных машинах предпочитали обходить стороной. В итоге средняя продолжительность жизни водителя рудовоза составляла два с половиной рейса. Церерские власти это мало волновало: продажа одного контейнера концентрата шиги окупала все расходы на полгода вперед, покореженных, но работающих «Ялов» война совершенно бесплатно оставила на свалках Цереры неисчислимое множество, а пленные стимфальские офицеры вообще ничего не стоили. Церерский лагерь пилотов стал без всяких иносказаний Клубом Самоубийц, где жеребьевки выхода на трассу ждали, как Страшного суда.

Кромвель знал возможности и резервы «Джерри» лучше многих. Лишенный своей электромеханики, «Ял» превратился в то, что именовалось «летающей микроволновкой» – ракетой с элементарным выхлопом так называемой перегретой грязной плазмы, из чего, кстати сказать, впоследствии явился на свет разделительный ионный двигатель. Ущербность на ущербность, минус на минус дал плюс – в распоряжении у Дж. Дж. оказалась лишь примитивная сверловка, сварка да неограниченное количество битых диафрагмальных редукторов, и вот этих-то диафрагм он наварил на сопла целые сосисочные гирлянды. Сооружение вышло на редкость уродливым и на первый взгляд совершенно бессмысленным, большинство решило, что старику наконец изменили душевные силы и он спятил, но упрямец знал, что делал, – за счет своих диафрагмальных каскадов Дж. Дж. ухитрился так перераспределить тяги, что в среднем диапазоне практически вернул «Джерри» возможность маневра.