Через века и страны. Б.И. Николаевский. Судьба меньшевика, историка, советолога, главного свидетеля эпохальных изменений в жизни России первой полови

«Хотя эти неоднократно преданные коммунисты после всего того, что произошло с ними, не строили больше никаких иллюзий о советской системе, они считали просто невероятным, что теперь должно было произойти. Но это случилось: эмигрантов-коммунистов, людей, которые, рискуя жизнью, бежали в Советский Союз, Сталин отправлял опять к Гитлеру. 500 человек были принесены в жертву дружбе между Сталиным и Гитлером как своего рода подарок. Этим актом Сталин хотел доказать, насколько серьезно он воспринимает эту дружбу: широким жестом он предоставил Гитлеру возможность самому рассчитаться с пятьюстами своими ярыми противниками».

Советский офицер сделал перекличку и приказал осужденным идти по мосту, продолжает Бубер-Нейман:

«Тут я услышала сзади себя возбужденные голоса и увидела, как трое мужчин из нашей группы умоляли офицера НКВД не посылать их через мост. Один из них, по имени Блох, до 1933 г. являлся редактором немецкой коммунистической газеты. Для него другая сторона моста означала верную смерть. Такая же судьба должна была ожидать молодого немецкого рабочего, заочно приговоренного гестапо к смерти. Всех троих насильно потащили по мосту. Затем подошли гестаповцы и приняли на себя работу НКВД Сталина»[715]

.

Что же касается Бубер-Нейман, то после шести месяцев пребывания в тюрьме гестапо перевело ее в женский концентрационный лагерь Равенсбрюк, откуда она вышла только в 1945 г., после освобождения Германии от нацизма.

Можно представить себе, с каким замиранием сердца слушал Николаевский этот рассказ. Берберова сделала об этой встрече в своем дневнике следующую запись: «Б.И. Николаевский был в Париже. Сидел у меня долго. На следующий день мы с ним встретились в кафе на Данфер-Рошро. Пришла Маргарита Бубер-Нейман. Она одиннадцать лет просидела в лагерях: сначала на Колыме, а потом была Сталиным выдана Гитлеру. Она написала об этом книгу»[716].

Николаевский принимал участие в состоявшемся в Западном Берлине в июне 1950 г. Конгрессе за свободу культуры, который проводился при поддержке всемирно известных ученых и общественных деятелей Бертрана Рассела, Бенедетто Кроче, Джона Дьюи, Карла Ясперса. В нем участвовали люди самых разных политических воззрений – от консервативных представителей Республиканской партии США до левых социал-демократов. Широко были представлены эмигранты из России. Советская и восточногерманская пропаганда не жалела злобных эпитетов для участников этого форума. Герхард Эйслер, в прошлом коминтерновский деятель, с 1949 г. являвшийся председателем Государственного комитета по радиовещанию ГДР, дошел до того, что обозвал участников конгресса «американскими шпионами и литературными обезьянами».

Николаевский произнес на конгрессе эмоциональную речь в поддержку сплочения сил подлинной демократии, несмотря на существенные политические разногласия. Он дал отповедь нападкам на участников форума, в частности Эйслеру, указав, что последний, проживая ранее в США, подвергался арестам за агитацию, подрывавшую военные усилия Соединенных Штатов, но, в отличие от противников коммунистического режима в странах советского блока, которых годами гноили в тюрьмах и лагерях, почти сразу отпускался на свободу[717].

В Берлине был образован координационный орган движения за свободу культуры, в состав которого был включен Николаевский, участвовавший в нескольких заседаниях этого комитета, обсуждавшего вопрос о включении в него представителей народов России. Конкретно речь шла о писателе и политическом деятеле Владимире Кирилловиче Винниченко, являвшемся в 1917 г. главой украинского Народного секретариата (исполнительной власти), а затем правительства независимой Украины. Борис Иванович был в контакте с Винниченко, который импонировал ему и своим отказом сотрудничать с немецкими оккупантами во Франции, за что был заключен в концлагерь, и страстной речью на конгрессе 1950 г., и появившейся почти одновременно с конгрессом книгой «Слово за тобой, Сталин!», в которой призывал к демократизации СССР. Однако, как признавался Николаевский в письме Далину из Парижа в феврале 1951 г., к кандидатуре Винниченко в комитете отнеслись «кисло», вспоминая 1920 г., когда этот украинский деятель ненадолго возвратился в Советскую Россию, вступил в РКП(б) и даже на несколько месяцев занял пост заместителя председателя Совнаркома и наркома иностранных дел Украины (председателем Совнаркома был Х.Г. Раковский). Правда, очень скоро Винниченко вновь разочаровался в большевизме и в том же году покинул Россию[718].

На одном из заседаний комитета, избранного в Берлине, Николаевский поставил вопрос об издании на ряде языков информационного бюллетеня о положении в России[719]. Однако средств на это предприятие не нашли, и идея не была реализована.