Через века и страны. Б.И. Николаевский. Судьба меньшевика, историка, советолога, главного свидетеля эпохальных изменений в жизни России первой полови

Даже во время поездок в Европу по научно-политическим делам (а может быть, именно в связи с этими поездками, во время которых он встречался с крайне нуждавшимися русскими эмигрантами) Николаевский занимался организацией помощи. Он просил супругу А.Д. Далина Лилию (Лолу, Лелю Эстрину) напомнить в Литфонде о списке нуждающихся из числа перемещенных лиц и сделать это как можно скорее, ибо положение людей критическое. В свою очередь, Лилия Далина, находившаяся в Германии, требовательно напоминала Борису Ивановичу 14 марта 1951 г.: «Устроил ли ты через Литфонд помощь тем людям, адреса которых я тебе послала из Гамбурга? Я забыла еще упомянуть, что один из них – Карпович – белорусский композитор, не имеет возможности работать, так как ему нужно марок 20 в месяц, чтобы играть на рояле у каких-то немцев. Это прямо входит в задачи Литфонда помогать художникам, музыкантам и артистам, не так ли?»[725]

Наряду с Литфондом вскоре после войны была образована еще одна благотворительная организация, созданная в основном меньшевиками, которые, однако, не высказывали прямых предпочтений в предоставлении помощи. Более того, Николаевский, входивший в правление этого фонда и одно время являвшийся его президентом (в состав совета директоров входили также Зензинов в качестве вице-президента, Алданов, Авксентьев, Карпович, Бургина и др.), настаивал на том, чтобы направлять скудные продуктовые посылки и вещи абсолютно всем нуждающимся советским эмигрантам и перемещенным лицам, независимо от их политических взглядов и убеждений.

В Париже посылки получали Гуль и Церетели и проводили дальнейшее распределение. Позже оба они также перебрались в США, но это произошло после прекращения помощи эмигрантам, которые постепенно, в основном благополучно, обустраивали свою жизнь на Западе.

Правда, Церетели высказывал опасение, что среди получателей есть немало провокаторов и даже шпионов, однако Николаевский призывал не преувеличивать опасность и не проявлять излишней подозрительности[726]. Церетели также получал продуктовые посылки, одежду и другие жизненно необходимые вещи непосредственно от Бургиной и Николаевского[727]

.

Многие меньшевики и другие политические деятели были против сотрудничества с перемещенными лицами, прошедшими проверку со стороны американских спецслужб и затем оказавшимися в США.

Речь шла о бывших участниках антисоветских военных формирований, созданных при помощи нацистской Германии, прежде всего о так называемых власовцах. Николаевский занял несколько иную позицию. Он решительно осуждал сотрудничество с гитлеровцами, а тем более формирование ими боевых частей с целью ведения военных действий против СССР, но не отказывал в поддержке тем бывшим власовцам, которые получили разрешение на въезд в США.

Николаевский был, пожалуй, единственным меньшевиком, который смог осознать трагедию власовского движения в годы Второй мировой войны и даже частично оправдать его, в то же время приложив все силы, чтобы рассказать об этой трагедии широкому кругу читателей.

Интересуясь русскими антикоммунистическими формированиями в годы Второй мировой войны, Николаевский просто не мог не попытаться проанализировать их с научно-исторической точки зрения. Так появилась его интересная, но, к сожалению, не оконченная работа «Пораженчество 1941–1945 годов и ген. A.A. Власов (Материалы для истории)»[728]

. Автор отмечал грубейшие фальсификации истории советской пропагандой, прессой, официальными органами и лицами, в том числе Сталиным:

«Если мы хотим правильно понимать обстановку военных лет, то мы должны прежде всего усвоить одну непреложную истину: на всем протяжении многовековой истории России не было войны, во время которой встретилась бы такая степень отсутствия внутреннего единства страны, как это было в войну 1941–1945 годов. Показателем отсутствия этого внутреннего единства было пораженческое движение в стране»[729].

Основываясь на сравнительно-историческом подходе, Николаевский сопоставлял пораженчество во время последней войны с аналогичными явлениями предыдущих эпох, рассматривая его как показатель глубинных социальных процессов. При всей сложности, неоднозначности пораженчества, при учете того, что пораженцы так или иначе должны были идти на службу к агрессору, служить бесчеловечным нацистским планам, их звериному курсу геноцида евреев и цыган, превращения народов СССР в рабов Германии, Николаевский исходил из того, что большевизм, убив демократию, убил и порождаемые ею формы гражданственности.

Звериная борьба советской власти против народа вызывала ответную злобную реакцию со стороны масс, так или иначе ущемленных, лишенных собственности, обездоленных, не говоря уже о тех, кто ненавидел коммунизм по идейным, моральным и другим соображениям. Понятно, что были и всевозможные маргинальные группы, жаждавшие поживиться на страданиях и гибели угоняемых в гетто и лишенных права на существование евреев.