Черный вензель

Он лежал на полу в полутьме, лишь дежурные лампочки вяло подмигивали с потолка. Яркий свет, мониторы, поверженный бука, взгляд девочки, по-звериному испуганный и одновременно удивительно знакомый, – куда все подевалось?

– Эй, друг, ты как? – Над ним нависло красное, все в бисеринках пота лицо сталкера Василия. – Жить будешь?

Эдик не знал точного ответа, едва сумел выговорить – челюсть и скулы похрустывали и взрывались болью:

– Вот думаю пока. Что случилось?

– Ты открыл клетки. А я пытался крикнуть…

– Это я помню. Потом.

– Потом ты попался на глаза той малышке, что завалила буку. Ты того… постоял немного, закачался и упал, а девчонка метнулась куда-то. Я тебя за одежду схватил и поволок назад, за решетку. А там уже завыло все.

Теперь и Эдуард уловил негромкий, словно бы вкрадчивый вой сирены со всех сторон.

– По всему Институту воет, что ли? – пробормотал опасливо. – А ты не спас того буку?

– Им свои пусть занимаются, – отмахнулся санитар. – Мне тебя, здорового лося, по самое не хочу хватило.

Тут Редкий запоздало удивился, что мелкий худосочный Вася вообще сумел утащить его на такое приличное расстояние.

– Вась, почему мне так больно? – спросил и устыдился, так жалобно это прозвучало. – То есть что вообще со мной случилось?

– Ты замерз, – кратко информировал сталкер.

– В смысле? Там жара была.

Санитар только руками развел:

– Ничего не знаю. Сперва я тебя за одежду тащил подальше оттуда. Еще удивился пару раз, чего ты в проемы не вписываешься. И тарахтишь как будто. А уже за решеткой ощупал – мама дорогая! Да ты холодный и окоченевший! Не дышишь, пульса нет. Я даже струхнул, что придушил тебя случайно воротом футболки, но чтобы так быстро окоченеть! Ну я давай тебя тормошить, лупить, ворочать! Сперва боялся, что просто раскокаю тебя на части, ко всем святым. Потом ты вроде мягчеть начал, сердце завелось… – Он прерывисто вздохнул, потер руки, добавил: – Как бить-то человека больно, оказывается. Ты прости, друг, но я тебя того… в отбивную превратил, в общем.

– От имени отбивной благодарю тебя за спасение жизни, – проворчал Редкий. – Лицо сильно пострадало?

– По лицу старался не бить. Подумал, вдруг ты выживешь – как в отделении будешь объясняться?

Тут уж Василий громко шмыгнул носом и утерся рукавом.

– Сколько вообще времени прошло? – догадался спросить Эдик.

– Да не знаю я! Как во сне все было. Девчонка та унеслась куда-то, вот боюсь, не этим ли коридором она воспользовалась. – Маленький санитар боязливо огляделся. – Я как раз тебя за угол затаскивал, когда буки начали из своих каморок выскакивать, шкуры с гвоздей сдергивать. Вроде не заметили они нас… – Он помолчал и спросил совсем тихо: – Ты как себя чувствуешь-то?

– Как нога, которую отсидели, – сказал Эдик. – Как рука, которую отлежали. Как…

– Понял-понял. Ну то есть получше, верно? А то нам назад возвращаться пора, весь обратный путь я тебя не протащу. – Санитар виновато поежился.

Редкий потихоньку шевельнулся раз и другой, проверяя конечности. Оцепенение понемногу проходило, боль, напротив, нарастала. Хотелось остаться тут, лежать неподвижно и ждать, когда подберут.

– А думаешь, есть смысл двигать в обратном направлении? Ну, тревога же, везде охрана рыщет. Слушай, Вась, ты беги один, может, сумеешь. А я тебя даже под пытками не выдам, клянусь!

Василий только рукой махнул, давая понять всю тщетность этих уговоров.

– Во-первых, все равно сообразят, что один ты так далеко не забрался бы. Во-вторых, я тебя не брошу, чего ты? Вдруг все остальные детишки тоже разбежались? При тревоге – а учебные раз в квартал бывают – блокируются абсолютно все двери. Но через люки можно попробовать… если ты сможешь. А если совсем паршиво тебе, то я тогда зову охрану и сдаемся вместе.

Тут Эдуард решился и рывком сел. Встал сперва на колени, потом, ухватившись за подставленное своевременно плечо сталкера, сумел встать и даже распрямиться. Что-то щелкало мерзко в суставах, боль сделалась невыносимой, но Эдик подумал, что сумеет к ней притерпеться, – когда болит абсолютно все, то вроде даже легче.

– Двинули! – скомандовал Редкий. – Постараемся выпутаться. И да, Вась, еще раз спасибо, что спас.

Санитар снова шмыгнул носом и нежно поддержал друга за пояс, но в следующий миг содрогнулся так сильно, что едва сам устоял на ногах. Эдуард понял, что напугало Васю: многоголосый пронзительный вой, теперь уж не сирены. Сам не особо испугался – слышал подобное. Да и боль отнимала все силы и эмоции.

– Откуда это? – спросил шепотом.

– Не понять, – едва выговорил Василий, челюсть у него так клацала. – Может, от клеток. Хором выводят, значит, не закрыли их пока.

– Сматываться отсюда нужно, – пробормотал Редкий.