Чертополох и терн. Возрождение веры

Мастерская падуанского живописца Франческо Скварчоне выделялась из прочих. Рассказывают, что учеников было много (называют цифру 163, «банда отчаянных голодранцев», по выражению темпераментного историка искусств Лонги), практически академия. У Скварчоне копировали античные статуи, даже изготовляли слепки. Скварчоне был коллекционер древностей, даже путешествовал в Грецию, чтобы видеть статуи воочию. В искусствознании существует термин «скварчонята», описывающий питомцев мастерской.

Подающего надежды Андреа Мантенью, сына плотника, учитель Скварчоне усыновил; то была придирчивая опека, Мантенья освободился от «отцовства» судебным решением восемь лет спустя, когда вошел в клан Беллини. К тому времени, как юноша вошел в клан венецианских живописцев, клан властный, с собственной эстетикой и отлаженными правилами письма, Мантенья, по всей видимости, выработал собственный взгляд на античную пластику.

3

Скварчоне усыновил Андреа Мантенью, приучил к античной традиции, но, войдя в клан Беллини, Мантенья испытал влияние, пожалуй, более существенное – оказался в семье художника, во всех отношениях несравненного. Якопо Беллини научил Мантенью и своих собственных сыновей сопрягать античное рисование с таким пониманием сюжета и композиции, который античной эстетике не свойственен. Страстная и вместе с тем исключительно сдержанная и сухая манера письма Андреа Мантеньи обязана своим происхождением рисунку; это странное утверждение, однако имеется в виду рисунок особый, рисунок его тестя Якопо Беллини. Рисунки Якопо Беллини, небывалые для того времени, кропотливо выполненные, не уступают картинам и фрескам и являются самостоятельным жанром (в то время рисунок был вспомогательной дисциплиной). Рисунок, свободный от эмоций цвета, сконцентрирован на каркасе рассуждения – чувства словно бы погашены. Это не значит, что произведение бесчувственно; значит лишь, что эмоции сознательно притушены, не на первом плане. Так именно и писал в дальнейшем Андреа Мантенья – эмоции в его работах спрятаны, художник не выдвигает переживание на первый план. То же самое можно сказать и о Джованни Беллини – он венецианец, то есть, по определению, должен чувствовать бурно и писать ярко. И однако манера Джованни Беллини вести диалог со зрителем – сдержанная; художник избегает экстатических жестов и ярких красок. И Джованни Беллини, и Андреа Мантенья – именно в манере речи, в этике выражения чувства, в корректности скупого слова – стали продолжателями Якопо Беллини. То, чему прежде всего учит учитель, это не прием и даже не оригинальная мысль – это стиль мышления. Полагаю, что стиль рисования Якопо Беллини сформировал стиль мышления Джованни и Джентиле Беллини и их шурина Мантеньи. Строй работ Андреа Мантеньи напоминает речь человека, уверенного в правоте и знаниях, не нуждающегося в эмоциональном выражении. Тот, кто говорит спокойно, часто переживает сильнее, нежели крикун. Именно потому, что чувства сильны, человек не дает выход крику – не желает обесценить переживание.

Именно у Якопо Беллини (то есть у холодного рисунка) Мантенья научился умению рассказывать об ужасном так спокойно, что спокойствие превращает боль – в гимн. Себастьян под пыткой, мертвый Христос, мученики столь бесстрастно нарисованы, что мука переживается зрителем, как рассуждение об истине.

Никого равного Якопо Беллини Мантенья в своей жизни не встречал; скорее всего, равного мастера просто и не существовало. Иное дело, что проявился гений Якопо особым образом.

Сын лудильщика, Якопо Беллини – художник, по выражению Муратова, «более прославившийся как отец Джованни и Джентиле Беллини», создал небывалый жанр, рисунок – столь же значимый, как фреска и картина. Спустя некоторое время Леонардо создаст величественный рисунок к композиции «Анна и Мария с младенцем», но эта вещь, равно как и подготовительный картон Рафаэля к «Афинской школе», несмотря на то что и то и другое – монументальные и величественные произведения, все же носит характер вспомогательной работы. Кодексы Леонардо (огромное собрание рисунков), возможно, страницы колоссальной утопии; но каждый из листов – это именно фрагмент, но не целое. Якопо Беллини выполнял каждый свой рисунок как законченное, цельное произведение.