Четверо Благочестивых. По обе стороны закона

«Мы даем Вам срок до завтрашнего вечера, чтобы пересмотреть свою позицию в отношении законопроекта об экстрадиции. Если к шести часам в газетах не появится сообщения о том, что Вы отозвали данный законопроект, у нас не останется другого выбора, кроме как исполнить данное нами обещание. Вы умрете в восемь часов вечера. К Вашему сведению прилагаем краткий перечень секретных мер, подготовленных полицией для обеспечения Вашей безопасности завтра.

(Подписано) Четверо благочестивых».

Сэр Филипп прочитал послание, не дрогнув. Просмотрел он и второй листок, на котором необычным иностранным почерком были перечислены подробности завтрашней операции, которые полиция в целях безопасности не решилась зафиксировать в письменном виде.

— Где-то происходит утечка информации, — сказал он, и двое встревоженных стражей увидели, что лицо человека, которого они были призваны защитить, посерело и поникло.

— Только четыре человека знали эти подробности, — тихо сказал детектив, — и я даю голову на отсечение, что ни комиссар, ни я не имеем к этому отношения.

— Я тоже! — в сильном волнении воскликнул секретарь.

Сэр Филипп, пожав плечами, устало рассмеялся.

— Какая разница?.. Они все знают, — сказал он. — Каким чудом они разведали тайну, я не знаю да и знать не хочу. Вопрос в том, могу ли я рассчитывать на защиту завтра в восемь вечера?

Фалмут стиснул зубы.

— Завтра вы либо выйдете отсюда живым, либо им придется убить двоих! — И глаза мужчины сверкнули так, что стало понятно: иному не бывать.

Весть о том, что видный политик получил еще одно послание, разнеслась по столице к десяти часам вечера. Об этом говорили в клубах и театрах, в антрактах люди с серьезными лицами обсуждали нависшую над Рамоном опасность. Палата общин кипела и бурлила от волнения. В надежде увидеть министра иностранных дел здесь собрались почти все члены парламента. Но после перерыва на обед выяснилось, что сэр Филипп сегодня вечером не имеет намерения показываться.

— Могу ли я спросить достопочтенного премьер-министра, входит ли в планы правительства Его Величества продолжать рассмотрение законопроекта об экстрадиции политических преступников, — спросил депутат от Западного Дептфорда, — и не находит ли целесообразным министр иностранных дел, в свете чрезвычайных обстоятельств, вызванных этим законопроектом, отложить внедрение этой меры?

Депутаты зашумели, послышались выкрики: «Правильно!», «Ответьте!», и премьер министр медленно встал, с некоторым удивлением глядя на спрашивавшего.

— Мне не известны обстоятельства, заставившие бы моего уважаемого друга, который, к сожалению, сегодня отсутствует, отказаться от его намерения вынести завтра на второе чтение данный законопроект, — заявил он и сел.

— Что это он так улыбался? — тихо спросил депутат от Западного Дептфорда у своего соседа.

— Волнуется просто, — со знанием дела ответил тот. — Чертовски волнуется. Сегодня я разговаривал с одним знакомым из кабинета, и он рассказал мне, что старик совершенно не понимает, что теперь делать. «Уж поверьте, — сказал он, — из-за этого дела о „Четверке благочестивых“ премьер просто места себе не находит», — и многоуважаемый депутат замолчал, давая возможность собеседнику в полной мере оценить степень его осведомленности.

— Я попытался убедить Рамона отказаться от законопроекта, — тем временем продолжал премьер, — но он остался непреклонен. А страшнее всего то, что он, похоже, не сомневается в серьезности намерений этих людей.

— Это чудовищно! — возмутился министр колоний. — Просто непостижимо, как подобное может происходить. Это же подрывает все устои человечества, сводит на нет все достижения цивилизации!