Четвертый Кеннеди

— Юджин, ты просто так от меня не отвертишься. Почему-то слухи о предателе в нашей команде никого не интересуют. Это означает, что все, кроме меня, всё знают. А знать-то положено именно мне.

Дэззи отпустил секретарей. А когда они остались вдвоем, улыбнулся Кристиану:

— Мне и в голову не могло прийти, что ты ничего не знаешь. С твоими ФБР и Секретной службой, со шпионами и подслушивающими устройствами. Да ведь ты платишь тысячам агентов, о существовании которых Конгресс даже не подозревает. Откуда такое неведение?

— Я знаю, что ты дважды в неделю трахаешь какую-то танцовщицу в одной из квартир, принадлежащих ресторану Джералин, — холодно ответил Кристиан.

Дэззи вздохнул:

— Значит, так. Лоббист, который одалживает мне эту квартиру, приходил ко мне. Попросил подписать документ, отстраняющий президента от власти. Не напирал, не угрожал, но заявил достаточно прямо и откровенно: подпиши, или о твоих маленьких грешках узнают и в газетах, и на телевидении. — Дэззи рассмеялся. — Я не верил своим ушам. Вроде бы умные люди — и вдруг такая тупость!

— Что ты им ответил?

Дэззи улыбнулся:

— Я вычеркнул его имя из списка моих друзей. Запретил пускать его ко мне. И сказал, что назову его фамилию моему хорошему приятелю Кристиану Кли, потому что он — потенциальная угроза безопасности президента. Потом рассказал обо всем Френсису. Он предложил мне об этом забыть.

— Кто его послал? — спросил Кристиан.

— Единственный человек, который мог на это решиться, — один из членов Сократовского клуба. Наш давний знакомый Мартин Только Между Нами Матфорд.

— Он же умный человек!

— Разумеется, умный. Все они умники, пока их не загонят в угол. Отказ вице-президента подписать декларацию об импичменте как раз и загнал их в угол. А потом, никому не известно, кто и на чем сломается.

Кристиану все это по-прежнему не нравилось.

— Но они же тебя знают. Они знают, что тебя так просто не возьмешь. Ты же руководил одной из крупнейших компаний США, пять лет тому назад ты едва не проглотил «ИБМ». С чего они решили, что ты можешь сломаться?

Дэззи пожал плечами:

— Каждый думает, что он крепче остальных. — Он помолчал. — Ты вот тоже так думаешь, хотя и не объявляешь об этом во всеуслышание. Я думаю: Уикс, Грей. Френсис так не думает, но, возможно, так оно и есть. И мы должны беречь Френсиса. Мы должны оградить его от необходимости стать очень крепким.

* * *

Кристиан Кли позвонил Джералин Олбанизи, владелице «Джеры», самого знаменитого вашингтонского ресторана. К роскошному бару ресторана примыкали три больших зала. Один облюбовали республиканцы, второй — демократы, третий — чиновники правительства и аппарата Белого дома. И законодательная, и исполнительная власть дружно соглашались с тем, что еда в ресторане восхитительная, обслуживание — превосходное, а хозяйка — самая очаровательная женщина Вашингтона, Соединенных Штатов и всей планеты.

Двадцать лет тому назад Джералин, тогда еще тридцатилетнюю, нанял лоббист, представляющий интересы банковского сектора. Он познакомил ее с Мартином Матфордом, который еще не получил прозвища Только Между Нами, но уже уверенно продвигался к вершине своего могущества. Она покорила Мартина своим остроумием, стремительностью, авантюризмом. Пять лет длился их роман, который нисколько не мешал карьере каждого. Джералин продолжала лоббировать банковские интересы. Работа эта требовала обширных знаний, аналитического ума и организаторских талантов. Но более всего помогало Джералин ее умение играть в теннис: в колледже она была чемпионкой.

В должности помощника главного банковского лоббиста большую часть недели она с цифрами в руках убеждала экспертов финансовых комитетов Конгресса рекомендовать для голосования выгодные банкам законы. После работы она выполняла роль хозяйки на обедах, которые устраивались для конгрессменов и сенаторов. Ее удивляла похотливость законодателей, решавших судьбы страны. В отдельных кабинетах, где их никто не мог видеть, они вели себя, как старатели, вырвавшиеся с золотого прииска в город, пили, не зная меры, горланили песни, то и дело хватали ее за зад. Эта самая похотливость забавляла ее и радовала. Само собой вышло, что она летала на Багамы и в Лас-Вегас с более молодыми и интересными конгрессменами, всегда на какие-то конференции. Однажды побывала в Лондоне на встрече экспертов по экономике, собравшихся со всего мира. Если в Конгрессе складывалось определенное мнение в отношении того или иного законопроекта, она не могла его изменить, но в тех случаях, когда голоса раскладывались примерно пополам, а такая красотка, как Джералин Олбанизи выражала мнение известных экономистов, существовала большая вероятность того, что ее усилия не пропадут даром. Как указывал Мартин Матфорд: «В подобных ситуациях мужчине сложно голосовать против девушки, которая ночью сосала его член».