Четвертый триместр: Как восстановить организм и душевное равновесие после родов

Мы, конечно, не можем сделать так, чтобы о прохождении нами обряда посвящения в матери говорили по телевизору, но можем и должны рассказать о силе своего опыта. Будучи женщинами, мы должны признавать и ценить, а не преуменьшать мощь этого обряда, не воспринимать его как нечто само собой разумеющееся. Мы должны говорить и вести себя так, чтобы окружающие нас услышали. Мы должны занять в социуме почетное место, чтобы люди смогли по достоинству оценить тот опыт, который мы получаем в обряде посвящения в материнство. Все это начинается с изучения истории собственных родов и выделения в них наиболее ценных моментов и смыслов. Поступая именно так, а не просто рассказывая о фактах, подробностях и результатах, мы можем донести до людей те открытия и истины, которые даровал нам этот опыт.

АНАЛИЗ УРОКОВ, ПОЛУЧЕННЫХ В РОДАХ

В тот ясный зимний день в Рио, когда солнце стало клониться к закату, я осознала, что рожаю в одиночестве. Словно зверь, метящий свою территорию, я по крайней мере десять раз измерила квартиру шагами. Тело влекло меня вперед, создавая карту пространства, где я вскоре рожу ребенка. Казалось, все шло по плану. Акушерка пришла утром, подготовила ванну, одноразовые простыни и все необходимое для родов. На эти сутки она отослала моих родителей, как мы и договаривались. Мама очень хотела остаться, но акушерка убедила меня, что во время родов должно присутствовать как можно меньше людей, чтобы не было лишней суеты. Мой муж не говорил по-английски. Мама не говорила по-португальски. Я не знала, на каком языке буду говорить во время родов. Акушерка неплохо понимала по-английски, но предварительно мы обо всем договаривались на португальском. Мы решили позвонить родителям уже после того, как родится ребенок.

Муж вернулся после обеда и заснул, выпив кружку пива. Акушерка дремала. Что происходит? Никому нет дела до того, что я рожаю? Через 42 недели и четыре дня наконец начались роды, но где же все? Почему я делаю это одна? Почему рядом никого нет?

Роды длились уже 12 часов – это часто называют ранней стадией родов; интенсивность схваток постепенно нарастала. Моя ранняя стадия не была такой, про которую говорят «можно печь булочки и сажать цветы в саду», то есть жить обычной жизнью. В ту же минуту, когда начались схватки, они потребовали моего полного внимания и активного участия. Я пришла в почти животное состояние, и мне уже было все равно, что без очков я ничего не вижу и что я голая.

Акушерка вернулась, увидела мое лицо и тут же сказала: «Простите, что оставила вас одну».

Но было уже слишком поздно. Я уже заключила с дочкой пакт, по которому мы вдвоем выступали против всего мира. Забудьте обо всех остальных – мы с ней решили пережить эти роды только вдвоем. С того момента мы с ней были в замкнутом пространстве, в таком пузыре, куда никто не мог проникнуть. Наша безопасность зависела только друг от друга – от ее силы и от моего тела и упорства.

По сей день не устаю поражаться, как модель взаимодействия, возникшая во время рождения дочери, продолжает проявляться в нашей жизни столько лет спустя. Мы прочный дуэт, где один влияет на другого, и любая попытка ослабить пуповину весьма ощутима для нас обеих. Хоть я призывала и молилась всем богам во время родов, на более глубоком уровне сознания я не доверяла ни Вселенной, ни тем женщинам, которые были рядом со мной. Мысль, которую я транслировала дочери, была такой: если мы хотим это сделать, нам лучше держаться вместе. Наше выживание зависело не от семьи с прочными и глубокими связями, не от поддержки родной земли, не от бесконечной цепочки матерей, рожениц и акушерок, тянущейся сквозь века, а от неразрывной связи между нами двумя.

У каждой родившей женщины своя история родов. Мы можем хотеть поделиться ею со всеми или, наоборот, не желать обсуждать детали с другими людьми. В любом случае важно, чтобы вы смирились с собственной историей, изучили ее и в результате признали ее частью себя. Далее мы поговорим о том, как это можно сделать.