Четыре года в австро-венгерском Генштабе. Воспоминания полномочного представителя германского Верховного командования о боевых операциях и закулисных соглашениях. 1914—1918

Позднее фон Вальдштеттен неоднократно чувствовал необходимость высказаться передо мной по этому поводу. Дескать, он с самого начала был категорически против плана фон Гетцендорфа, но, как у человека более молодого, у него не хватило духу решительно выступить против знаменитого учителя армии. С другой стороны, отказ от изложения своего мнения не побудил его подать прошение об отставке, поскольку это противоречило его солдатским убеждениям, так как он считал своим долгом оставаться на занимаемом посту.

С таким мнением согласиться я не мог. Ведь фон Вальдштеттен своими замечаниями, даже при своем отношении к императору, был способен изменить ситуацию к лучшему. Поэтому его долг заключался в том, чтобы бросить на амбразуру весь свой авторитет. И если бы это не помогло, то он должен был не брать под козырек, как обыкновенный командир роты, а сделать соответствующие выводы, так как командующий многомиллионной армией может правильно организовать крупную военную операцию в соответствии с поставленными целями только тогда, когда всем сердцем верит в успех. Однако последнее в отношении участия фон Вальдштеттена в подготовке июньского наступления 1918 года сказать нельзя.

То же самое, только в еще большей степени, относится и к фон Штрауссенбургу, который прекрасно осознал это сразу же после сражения. В последующие месяцы он неоднократно просил императора об отставке. Причем первый раз сразу после катастрофы, второй раз несколько недель спустя, когда в хлынувшем потоке анонимных и неанонимных писем общественность стала обвинять именно его во всех армейских неудачах, а в третий раз после дебатов с принцем фон Шенбург-Хартенштейном в присутствии фельдмаршала фон Бороевича. Однако император ни в одном из трех случаев не удовлетворил просьбу генерала.

Такое я мог понять. Ведь императору импонировала манера поведения его начальника Генерального штаба. Причем, хотя фон Штрауссенбург и был совершенно искренен по отношению к императору, его искренность отличалась от честности фон Гетцендорфа или Тисы. Возможно, он и говорил то, что лежало у него на сердце, но критиковать мнение своего кайзера не решался. Он не был достаточно жестким человеком, чтобы настаивать на своем. Императору достаточно было нахмурить брови, чтобы тот замолк и без крайней необходимости вопрос больше не поднимал. И если фон Гетцендорф видел в правителе юношу, нуждавшегося в поучениях и наставлениях[94]

, то фон Штрауссенбург постоянно повторял, что император, каким бы он ни являлся, все же был его начальником, которому надлежало подчиняться. Порой просто поражало, в каких мельчайших деталях он ссылался на решения Верховного главнокомандующего. При этом кайзер весьма благосклонно относился к подобному поведению фон Штрауссенбурга и поэтому отставку ему не давал.

Июньская битва 1918 года оказала огромное негативное воздействие на внутреннее положение Дунайской монархии и в целом на всю военную обстановку не только из-за постигшей австро-венгерские вооруженные силы неудачи, но и в не меньшей степени из-за тех потерь, которые они понесли, – по меньшей мере 150 000 убитых, раненых и попавших в плен. В частности, венгерский парламент перед лицом общественности метал гром и молнии в адрес командования. Причем призывы партии 48-х к созданию собственной венгерской армии, которая более не будет становиться жертвой произвола «бессовестных австрийских генералов», находили живой отклик во всех слоях венгерского общества.

Тем не менее в австрийской палате депутатов удалось сделать трехдневные слушания по вопросу битвы при Пьяве закрытыми. Однако выступавшие от всех партий и народов не стеснялись в выражениях, в том числе в адрес императора и особенно императрицы, которую открыто называли предательницей и соглашателем, пошедшим на поводу врага. Я присутствовал на открытии этой сессии, заняв место в дипломатической ложе, и внимательно прослушал лебединую песню премьер-министра Зайдлера, посвященную так называемому «немецкому курсу». При этом происходившее являло собой весьма печальную картину, которая наглядно демонстрировала расползание по швам государственной системы…

Германскому же Верховному командованию эта неудачная попытка разгрузки Западного фронта ясно показала, что отныне ему следует полагаться только на собственные силы.

Катастрофа

Осень 1918 года

Звезда императорской власти пришла к своему закату.

15 июля близ реки Марна германские войска предприняли свое третье наступление. Они захватили южный берег этой достопамятной реки, однако в целом их атака из-за контрудара крупных резервов Антанты под командованием французского маршала Фердинанда Фоша по западному немецкому флангу захлебнулась.