Четыре года в австро-венгерском Генштабе. Воспоминания полномочного представителя германского Верховного командования о боевых операциях и закулисных соглашениях. 1914—1918

Но этим не ограничилось. Заявление Антанты получило совсем иной отклик, чем ожидалось в Вене. Несколько дней спустя чешские депутаты Станек и отец Заградничев обнаглели до того, что в австрийской палате депутатов объявили чешских легионеров-изменников героями нации.

Уже тогда можно было почувствовать, что признание Чехословакии в качестве воюющей державы являлось отнюдь не мелочью, а политически зрелым шагом[95], ошеломляющий масштаб которого проявился через восемь недель в ответе Вильсона Австро-Венгрии.

17 августа 1918 года народы Дунайской империи в последний раз торжественно отметили день рождения правителя из династии Габсбургов. Этот день император Карл I провел в Райхенау, где произвел назначения на должности 12 кавалеров ордена Марии Терезии. Затем эрцгерцог Фридрих вручил ему подаренный австро-венгерскими генералами маршальский жезл, который они уже возили с собой во время наступления в Италии, намереваясь преподнести его императору в городе Виченца или в другом итальянском населенном пункте в качестве победного сувенира.

В Бадене же за праздничным столом председательствовал убеленный сединами и всеми почитаемый генерал-полковник барон фон Больфрас[96]. Он произнес праздничную речь в честь императора, почтив при этом и память кайзера Франца Иосифа, что заметно сказалось на праздничном настроении.

В начале сентября для представления австро-венгерскому императору совершил свой визит в Вену новый министр иностранных дел Германии Пауль Хинц. В июле он сменил на этом посту Кюльмана, чье положение сильно пошатнулось после Брест-Литовска и Бухареста и стало совсем неустойчивым из-за известной его речи в парламенте[97]

. Сам же Хинц, привлекший в свое время внимание императора, являясь военно-морским атташе в Петербурге, в последнее время был послом в Христиании[98] и считался умным и искусным дипломатом, а также человеком германского Верховного командования.

Хинц представился императору Карлу I и провел целый ряд переговоров с Иштваном Бурианом фон Райецом, а также другими государственными деятелями, в том числе по польскому вопросу, который по-прежнему оставался в центре политики фон Райеца.

Я встретился с министром иностранных дел на переговорах по Румынии. Дело заключалось в том, что бухарестское правительство не спешило ратифицировать Буфтинский мирный договор с Центральными державами. Видимо, оно было лучше нас осведомлено о желании Антанты продолжать войну и поэтому проявляло большую нерешительность в выполнении условий договора, в том числе в вопросе о разоружении. Поэтому германское Верховное командование уполномочило меня использовать присутствие Хинца в Вене для организации возможной военной операции против Румынии. Тогда для этого ситуация являлась еще благоприятной, поскольку данное королевство со всех сторон было окружено Четверным союзом.

Фон Штрауссенбург поддерживал мнение германского Верховного командования. Фон Райец же считал, что наши усилия бесполезны, и просил ограничиться дипломатическим давлением на Яссы[99]. Хинц соглашался с этим предложением, но настаивал на том, чтобы одновременно заняться подготовительными мероприятиями военного характера.

Со своей стороны император Карл I выступал против любого движения войск, поскольку считал, что предстоящей мирной акции обоих империй не стоит мешать новой военной кампанией. Правда, напрямую против немецких предложений он не высказывался, но вел себя как-то нерешительно. Между тем, вероятно, в результате переброски войск немецкой стороной к румынской границе Яссы стали проявлять покорность, и поэтому решение по румынскому вопросу было отложено.

Во время пребывания Хинца в Вене журналисты германской прессы тоже посетили своих австрийских коллег. На приеме, организованном для прессы в посольстве Германии, граф фон Ведель попросил меня сказать несколько слов о создавшемся военном положении. Сначала я не хотел этого делать, поскольку существовал риск поведать больше, чем это исходя из военных соображений могло позволить германское Верховное командование. Но затем я не стал уклоняться от просьбы графа, так как посчитал, что смогу своими замечаниями внести некоторый вклад в успокоение общественного мнения. Однако поступавшие в Австрию с Западного фронта новости только усугубляли негатив, и настроение населения с каждым днем только продолжало падать.

В таких условиях император Карл I пригласил меня к себе в Райхенау и попросил протелеграфировать в Спа, что, учитывая сложившуюся ситуацию, Австро-Венгрия будет вынуждена предпринять запланированный мирный шаг в одиночку, если Германия немедленно не решится на такие же действия. При этом он подчеркнул, что народы его империи устали от войны, а армия сможет сохранять боеспособность самое большее до декабря.