Чингисхан

Другая трактовка говорит, что нельзя мыться и стирать грязную одежду непосредственно в реке. Нужно набрать воду в какую-нибудь емкость, а совершив омовение, ни в коем случае не выливать грязную воду обратно в реку, дабы не загрязнять ее. В одном из вариантов Ясы говорится: «Он запретил им опускать руку в воду и велел употреблять что-нибудь из посуды для черпания воды». Некоторые авторы сообщали, что Чингисхан требовал казнить всякого, кто умывался над источником и проронил хотя бы каплю обратно. Эту версию косвенно подтверждает францисканский монах Гильом де Рубрук. Он сообщает, что монголы считали воду священной и боялись осквернить ее грязью. То есть, согласно этой трактовке, закон был направлен против загрязнения источников и распространения заразы.

Но есть и более жесткие варианты этого пункта Великой Ясы: «Он запретил мыть их платье в продолжение ношения, пока совсем не износится». И якобы Яса отвергала само понятие грязи: «Он запретил говорить о каком-нибудь предмете, что он нечист; утверждал, что все вещи чисты, и не делал различия между чистыми и нечистыми».

Есть упоминания о запрете на мытье и у даосского монаха Чань Чуня, посетившего двор Чингисхана. Сам монах, несмотря на то, что жил в горах отшельником, гигиеной не пренебрегал, да к тому же заботился о душе, и потому завел с каганом разговор, который почти дословно передал нам ученик монаха: «Хан спросил учителя о громе. Он отвечал: “Горный дикарь слышал, что подданные твои летом не моются в реках, не моют платья, не делают войлоков и запрещают собирать на полях грибы – все для того, что боятся небесного гнева; но это не составляет уважения к небу. Я слышал, что из 3000 грехов самый важный – непочтительность к родителям; поэтому-то небо показывает угрозу; теперь же я слышал, что подданные твои большею частию не уважают своих родителей [77]. Хан, пользуясь силою и доблестями своими, благоволи исправить свой народ”.

Хан был доволен и сказал: “Слова твои мне по сердцу, – и приказал записать хой хэсскими письменами [78]”».

Учитель просил обнародовать о том подданным».

Монах де Рубрук тоже писал о нечистоплотности кочевников: «По обычаю татары в большинстве случаев не моют рук и хватают рыбу или мясо грязными руками. Когда на руках появляется жир, они вытирают их об одежду. Они не снимают и не стирают одежду до тех пор, пока она не износится». И в другом месте своего повествования он добавлял: «Платьев они никогда не моют, так как говорят, что Бог тогда гневается и что будет гром, если их повесить сушить. Мало того, они бьют моющих платье и отнимают его у них. Они боятся грома выше меры, высылают тогда всех чужестранцев из своих домов и закутываются в черные войлоки, в которые прячутся, пока не пройдет гроза».

Описывает де Рубрук и довольно непривычный способ омывать лицо: «Когда они хотят вымыть руки или голову, они наполняют себе рот водою и мало-помалу льют ее изо рта себе на руки, увлажняют такой же водою свои волосы и моют себе голову».

Монах-францисканец де Плано Карпини тоже писал об особенностях представлений монголов о гигиене: «Они очень грязнят себе руки жиром от мяса, а когда поедят, то вытирают их о свои сапоги или траву, или о что-нибудь подобное; более благородные имеют также обычно какие-то маленькие суконки, которыми напоследок вытирают руки, когда поедят мяса. Пищу разрезает один из них, а другой берет острием ножика кусочки и раздает каждому, одному больше, а другому меньше, сообразно с тем, больше или меньше они хотят кого почтить. …Платья свои они также не моют и не дают мыть, а особенно в то время, когда начинается гром, до тех пор, пока не прекратится это время».

Очевидно, что гигиеной средневековые монголы не злоупотребляли, обычно заменяя омовение смазыванием тела бараньим жиром. Окрестные народы порой жаловались на неприятный запах, исходивший от монголов. Вот строка из «Сокровенного сказания»: «Когда же к Чингисхану доставили Таян-ханову мать Гурбесу, он сказал ей: “Не ты ли это говоришь, что от Монголов дурно пахнет? Чего же теперь-то явилась?” Гурбесу Чингисхан взял себе».

Даже в середине XX века советские специалисты, посещавшие Монголию, вспоминали о том, что старики-кочевники порой издавали чудовищный запах немытого тела. А вот городское население, конечно, уже жило иначе.

Но в то же время даже в «Сокровенном сказании» есть упоминания об омовениях! «Тела ваши обмывала-обчищала», – говорит нойон Кохо-Цос, вспоминая о том, как ханша Бортэ заботилась о своих детях. Да и путешественники, бывавшие при ханском дворе или при дворе его сыновей, отмечали красоту жен хана и их ухоженный вид. О наложницах го-вана Мухали в начале 1220‐х годов писал посол Хун. Китаец подчеркивал, что все они «ослепительной белизны и красивой наружности». Но вряд ли сможет похвастаться белизной женщина, которая никогда не моется. Очевидно, что, захватывая окрестные народы, монголы перенимали и их культурные привычки.

Соблюдение ясы