Чингисхан

«Хранителем Ясы» Чингисхан назначил своего сына Чагатая. Однако не вполне ясно, какова была его роль на практике. А вот Верховным судьей Чингисхан назначил Шиги-Хутуху – татарского мальчика, подобранного им в разоренном становище и воспитанного Оэлун. Шиги-Хутуху оказался очень умен, он легко усваивал знания покоряемых Чингисханом народов и умело их использовал. Именно он следил за исполнением Ясы. А помогать ему должны были чиновники-кебтеулы.

Чингисхан повелел: «Если кто-нибудь из нашего уруга единожды нарушит ясу, которая утверждена, пусть его наставят словом. Если он два раза ее нарушит, пусть его накажут согласно билику, а на третий раз пусть его сошлют в дальнюю местность Балджин-Кулджур. После того, как он сходит туда и вернется обратно, он образумится. Если бы он не исправился, то да определят ему оковы и темницу. Если он выйдет оттуда, усвоив урок, и станет разумным, тем лучше, в противном случае пусть все близкие и дальние его родичи соберутся, учинят совет и рассудят, как с ним поступить».

Письменность

Чингисхан приказал создать монгольскую письменность. До Чингисхана монголы были неграмотными и никаких письменных документов не употребляли. Неграмотным был и сам Чингисхан.

А вот хан найманов держал при себе писца, который записывал его приказы. И этот писец, происходивший из уйгуров, остался в живых после поражения Таян-хана. Уйгурская письменность подходила для монгольского языка, и она получила наибольшее распространение. Впоследствии, по мере завоеваний окрестных стран, монголы стали употреблять и китайские иероглифы.

Китайский посол, автор «Мэн-да бэй-лу» сообщает: «В документах, применяемых ими самими в сношениях с другими государствами, до сих пор во всех случаях употребляется уйгурская письменность. Она похожа на китайские нотные знаки для флейты. Но ныне, за последние два года, в сношениях с государством Цзинь у татар употребляется китайская письменность, так как чиновники государства Цзинь, которые бежали, изменив своему государству, и сдались татарам, желали быть взятыми ими на службу, не имея пристанища, и начали обучать их составлению документов».

Но все же письменность была доступна лишь для узкого круга знатной монгольской молодежи. Молодые монголы могли постигать новую для себя идею записи звуков человеческой речи особыми знаками. А вот старое поколение, верные нукеры Чингисхана обходились без грамоты. Они привыкли к иным способам передачи информации: распевным, хорошо ритмизованным сообщениям, которые заучивали наизусть, сигнальным кострам, свистящим стрелам, дымовым сигналам…

Женщины из окружения Чингисхана

Положение ханши в монгольском обществе было высоким и почетным. Но оно накладывало и определенные обязательства! Ханши отнюдь не были красивыми куклами, предназначенными только для забавы: они присутствовали на курултаях и порой участвовали в обсуждении, давая хану советы. Об этом есть упоминания в «Сокровенном сказании» и у других авторов.

Надо сказать, что Чингисхан, воспитанный матерью, всегда относился к женщинам с большим уважением. И хотя молва приписывает Чингисхану не менее пятисот наложниц, приближал он к себе только тех женщин, которые были умны. Убедившись в уме какой-то женщины, он воспринимал ее речи с той же серьезностью, что и слова своих верных нукеров. Никогда хан не отмахивался от поданного женщиной дельного совета. Его мать Оэлун, его старшая супруга Бортэ, его жена-татарка Есуй, его жена-меркитка Хулан, впоследствии его дочь Алагай – все они принимали активное участие в управлении государством.

Особенно самостоятельна была Алагай. «Принцесса была прозорлива и сметлива, – писал о ней китайский историк. – Куда бы императорский поезд ни выступал в карательный поход, император оставлял ее наместницей. Важные дела управления армией и государством осуществлялись после обращения к ней с вопросом и получения приказа». То есть принцесса в отсутствие хана-отца управляла делами монгольского государства. Алагай даже был присвоен титул «Тору дзасагчи гунджи» – принцесса-правительница.

Алагай рано овдовела. Вместе с мужем Алахуш-Дигитхури она была отправлена ханом на север страны в земли онгутов или белых татар. Алагай снабжала монгольские войска лошадьми и провизией и регулярно отправляла воинов для помощи отцу в походах.

Однако ее муж вызвал гнев онгутов и был ими убит. Чингисхан подавил восстание и намеревался в качестве наказания истребить всех онгутских мужчин ростом выше оси колеса повозки. Однако Алагай убедила отца наказать только непосредственных убийц супруга. Эти люди были казнены вместе со всеми домочадцами. А остальных онгутов пощадили – так Алагай вернула себе доверие этого племени и могла и впредь управлять им.

Китайский чиновник писал об Алагай: «После смерти мужа она живет вдовой и ныне управляет государственными делами белых татар; изо дня в день читает канонические книги [79]. Ей прислуживают несколько тысяч женщин. Все решения о карательных походах и казнях исходят от нее самой».

Монгольские женщины