Curadeus. Удивительная история Сэра Андрея Кураева - открытого гея и всемирного короля оперы, бывшего диакона и миссионера

— Свя­тая Ме­ла­ния Рим­лян­ка, ея­же па­мять три­дцать пер­во­го де­каб­ря, то­же ни­ко­гда не хо­ди­ла в ба­ню!

— Бла­жен­ная де­ва Саль­вия, о ко­ей пи­шет в сво­ём «Лав­саи­ке» Пал­ла­дий, епи­скоп Еле­но­поль­ский, ни­ко­гда не умы­ва­ла ни рук, ни ног, ни ка­кой иной час­ти те­ла сво­его, кро­ме кон­чи­ков пер­стов сво­их — да и то лишь то­гда, ко­гда го­то­ви­лась при­нять Свя­тые Тай­ны! А ведь она бы­ла учё­ной, на­чи­тан­ной де­вой — она изу­чи­ла тру­ды всех древ­них тол­ков­ни­ков и тол­ков­ни­ков её вре­ме­ни!

— Свя­той Амон, его­же па­мять чет­вер­то­го ок­тяб­ря, как со­об­ща­ет­ся в его жи­тии, ни­ко­гда не ви­дел сво­его те­ла.

— Нын­че лю­ди воз­лю­би­ли те­лес­ное здра­вие и без­бо­лез­нен­ную и не­утес­ни­тель­ную жизнь. Воз­лю­би­ли их бо­лее, чем здра­вие ду­хов­ное, ко­то­рое по­рою об­ре­та­ет­ся чрез мно­гие бо­лез­ни, зло­стра­да­ния и утес­не­ния! И как ны­неш­ние лю­ди го­нят­ся за те­лес­ным здра­ви­ем и за лег­ким и без­бо­лез­нен­ным жи­ти­ем, так древ­ние от­цы гна­лись за здра­ви­ем ду­хов­ным, пред­по­чи­тая крат­ко­вре­мен­но по­стра­дать те­лом в этой жиз­ни, что­бы не стра­дать веч­но в бу­ду­щей жиз­ни и те­лом, и ду­шой в ог­не ге­ен­ском! Так-то, ча­до! Бе­ри при­мер с древ­них и с тех, кто сле­ду­ет их пу­ти! О! Как они утес­ня­ли се­бя и как му­чи­ли они свою греш­ную и стра­ст­ную плоть, что­бы об­рес­ти Цар­ст­вие Не­бес­ное!

— Се­ра­фим Са­ров­ский, его­же па­мять вто­ро­го ян­ва­ря, об­на­жив­шись, от­да­вал се­бя ко­ма­рам, ко­то­рые во мно­же­ст­ве ку­са­ли его и пи­ли его кровь; те­ло его от это­го си­не­ло, а кровь на его те­ле — за­пе­ка­лась!

— Свя­тая Апол­ли­на­рия, ея­же па­мять пя­то­го ян­ва­ря, со­кры­лась от лю­дей в сре­ди бо­лот и там от­да­ла се­бя на му­че­ния ко­ма­рам, ко­то­рые об­ле­п­ля­ли её. В те­че­ние го­да её ко­жа сде­ла­лась, как ко­жа у че­ре­па­хи.

— Свя­той Ма­ка­рий Алек­сан­д­рий­ский, его­же па­мять де­вят­на­дца­то­го ян­ва­ря, шесть ме­ся­цев про­вел в бо­ло­те на­ги­шом. Он был так ис­ку­сан ко­ма­ра­ми, что его уз­на­ли толь­ко по го­ло­су. Ко­ма­ры, ку­сав­шие его, бы­ли столь ве­ли­ки и силь­ны, что про­ку­сы­ва­ли ко­жу веп­ря.

— Пре­по­доб­ный Фео­до­сий, игу­мен Пе­чер­ский, его­же па­мять третье­го мая, раз­дев­шись до поя­са, са­дил­ся на от­кры­том мес­те и так, от­дав своё го­лое те­ло ко­ма­рам, до ут­ра прял пря­жу. Воз­вра­щал­ся он толь­ко ут­ром, об­ли­тый кро­вью.

— Пре­по­доб­ный Па­хо­мий Ве­ли­кий, его­же па­мять пят­на­дца­то­го мая, на­дев гру­бое шер­стя­ное пла­тье, ухо­дил на всю ночь в жар­кое ме­сто и сто­ял там до ут­ра на мо­лит­ве, про­сте­рев ру­ки к не­бу и не сги­бая ни рук, ни ко­лен. Его но­ги ино­гда пух­ли от на­пря­же­ния; ру­ки же его до кро­ви ку­са­ли мос­ки­ты.

— Пре­по­доб­ный Ни­ки­та Столп­ник, его­же па­мять два­дцать чет­вер­то­го мая, од­на­ж­ды ушёл на бо­ло­то и лёг там. Ко­ма­ры и мош­ки за­еда­ли его три дня; он же по­сто­ян­но во­пи­ял к Гос­по­ду: «Спа­си ме­ня!».

— Пре­по­доб­ный Ни­кандр Псков­ский, его­же па­мять вто­ро­го сен­тяб­ря, на ноч­ное вре­мя от­да­вал своё те­ло на му­че­ние ко­ма­рам, а на днев­ное — ово­дам. Кровь тек­ла струя­ми по его те­лу, а он си­дел и не­воз­му­ти­мо прял шерсть.

— Пре­по­доб­ный Фо­ма Де­фур­кин, его­же па­мять де­ся­то­го де­каб­ря, был му­чим Дья­во­лом в уе­ди­не­нии: не­чис­тый сна­ча­ла три го­да на­пус­кал на не­го ко­ма­ров, за­тем три го­да — мух, а по­сле из­во­дил пре­по­доб­но­го му­равь­я­ми. Ко­ма­ры на­па­да­ли на не­го и ко­гда он ле­жал, и ко­гда он вста­вал на мо­лит­ву; их бы­ло та­кое мно­же­ст­во, что нель­зя бы­ло го­во­рить — ибо они на­би­ва­лись в рот и про­ни­ка­ли да­же до гор­та­ни. Боль­шие му­хи ку­са­ли пре­по­доб­но­го и как бы ост­ры­ми стре­ла­ми прон­за­ли его из­ну­рен­ное воз­дер­жа­ни­ем те­ло. Му­ра­вьи, на­па­дав­шие на свя­то­го во мно­же­ст­ве, за­пол­за­ли к не­му и в гла­за, и в ноз­д­ри. Но пре­по­доб­ный не­по­ко­ле­би­мо пре­тер­пе­вал все эти на­пас­ти. А по­сле это­го Дья­вол мно­гие го­ды му­чил свя­то­го на­ше­ст­ви­ем змей.

— И мно­ги­ми дру­ги­ми раз­лич­ны­ми спо­со­ба­ми свя­тые утес­ня­ли свою плоть и му­чи­ли её, что­бы стя­жать Ду­ха Свя­то­го.

— Пре­по­доб­ный Нил Стол­бен­ский, его­же па­мять седь­мо­го де­каб­ря, не хо­тел не­жить плоть спань­ем лё­жа и по­се­му вбил в сте­ну крю­ки и от­ды­хал, на них опи­ра­ясь.

— Свя­той Ва­си­лий Бла­жен­ный, юро­ди­вый, его­же па­мять вто­ро­го ав­гу­ста, не но­сил на те­ле оде­ж­ды и хо­дил на­гим и ле­том и зи­мою — зи­мою за­мер­зая от хо­ло­да, а ле­том — стра­дая от зноя. Он не имел ни­ка­ко­го жи­ли­ща. В юрод­ст­ве Ва­си­лий про­вёл семь­де­сят два го­да из вось­ми­де­ся­ти вось­ми лет сво­ей жиз­ни.

— Свя­той Ти­хон Ка­луж­ский или Ме­дын­ский, его­же па­мять ше­ст­на­дца­то­го ию­ня, уда­лив­шись в ле­са, жил в ду­п­ле ду­ба и пи­тал­ся ди­ко­рас­ту­щи­ми тра­ва­ми и пло­да­ми.

— Та­ко­ж­де и свя­той Па­вел Ко­мель­ский или Об­нор­ский, его­же па­мять де­ся­то­го ян­ва­ря, жил в ду­п­ле.