Даниэль Деронда

Голос Мордекая ослаб, однако не стал менее впечатляющим: чахоточный блеск глаз восполнил недостающую силу. Источником необыкновенного возбуждения послужило присутствие Деронды. Именно ради него, не жалея сил, пророчествовал Мордекай, для которого этот момент обладал силой завещания. Он не смотрел на Деронду: в эти минуты он не видел ничего вокруг и даже вряд ли заметил бы, если бы кто-нибудь схватил его за руку. В сознании Деронды вновь прозвучали сказанные ранее слова: «Вы должны не только помочь, но стать моей душой: верить в то же, во что верю я; действовать по моим законам; разделять мои надежды; созерцать те образы, на которые я указываю; видеть славу там, где вижу ее я!» Сейчас они приобрели особый пафос. Перед ним в живой, страдающей реальности предстал тот, кто до сих пор казался лишь результатом воображения. Человек, погруженный в бедность и безвестность, ослабленный болезнью, сознающий приближение смерти, но все-таки активно живущий в невидимом прошлом и будущем, сожалел лишь о том, что не сможет увидеть тот светлый день, о котором мечтал, – далекий день, в лучах которого ему не суждено согреться, но которому он отдал всю страсть своей пылкой души.

Мордекай снова сел, и все присутствующие посмотрели на него с откровенной добротой и нескрываемым сочувствием. Однако случилось так, что тот, кто питал к нему наибольшую симпатию, испытал и острую потребность возразить. Добродушный и рассудительный Гидеон заговорил первым:

– Ты по-своему смотришь на вещи, Мордекай, и, как утверждаешь, считаешь свой взгляд разумным. Знаю, что ты не рассчитываешь на чудесное возрождение Иудеи. Но ведь тебе, так же как и мне, известно, что эта тема обросла множеством нелепостей как со стороны евреев, так и со стороны христиан. А что касается связи нашего народа с палестинцами, то она породила только растлевающие предрассудки и закон о бедных. Распутников и бездельников он считает трудоспособными бедняками, после смерти заслуживающими особой заботы архангела Гавриила. Бесполезно бороться с фактами, мы должны ими руководствоваться – вот что я называю разумным подходом. Самые образованные и либеральные из тех, кто исповедует нашу религию, выступают за очищение литургии от таких понятий, как «буквальное исполнение пророчеств о возрождении еврейского царства» и ему подобных. К тому же избавленный от нескольких бесполезных обрядов иудаизм станет самой простой из всех религий – не барьером, а средством объединения с остальным миром.

– Просто как дерево, – заметил Пэш, иронично усмехнувшись. – Нужно лишь с корнем вырвать его из земли, оборвать листья, снять кору, обрубить все неровности, пригладить сверху и снизу. После этого его можно положить куда угодно: вреда не будет, больше оно не прорастет. Можно сделать трость, а можно бросить в костер вместе с остальным мусором. Не понимаю, почему наш мусор должен считаться более почтенным, чем мусор брахманизма или буддизма.